Детские годы в Вятке (1880—1896)

Александр Степанович Гриневский родился 11 (23) августа 1880 года в городе Слободской Вятской губернии. Еще грудным ребенком его перевезли в Вятку (современный Киров), в которой он и прожил с родителями до 16-ти лет. Отец Александра — Степан Евсеевич (Стефан Евзибеевич) Гриневский (1843—1914) был польским шляхтичем из Дисненского уезда Виленской губернии Российской империи. Он был по-своему очень ярким человеком. Степан Евсеевич родился 5 февраля 1843 года. Он учился в Витебской гимназии. В 1863 году был арестован по делу «об учениках Витебской гимназии, покушавшихся сформировать мятежническую шайку», в 1864 году по решению суда был выслан «бессрочно» в город Колывань Томской губернии «с лишением личных прав». В 1867-м ему разрешили переехать в Вятскую губернию, где он состоял сначала под гласным, а затем под негласным надзором.

Поскольку вступать на государственную и общественную службу Гриневскому было запрещено, Степан Евсеевич работал помощником управляющего в частном фотоателье, которое держали знакомые поляки, потом был конторщиком на пивном заводе. В 1873 году женился на 16-летней русской медсестре Анне Степановне Лепковой (1857—1895). В течение семи лет супружества у Гриневских не было своих детей, так что в 1878 году они даже взяли на воспитание девочку-подкидыша, найденную на паперти вятского Александро-Невского собора, в 1879 году родился мальчик, которого назвали Сашей и который вскоре умер. И когда год спустя родился и выжил следующий ребенок, также названный Александром, его забаловали донельзя и потом пожинали горькие плоды этого баловства. Позднее у него появились брат Борис и две сестры, Антонина и Екатерина.

Через два года после женитьбы Степан Евсеевич подал прошение вятскому губернатору о выдаче свидетельства, разрешающего поступление на государственную службу. Ходатайство было удовлетворено, и в течение многих лет отец Грина работал в губернской земской больнице, занимая самые разные должности, от письмоводителя до бухгалтера, и снискал в городе уважение и почет. Долгое время он оставался католиком (хотя и состоял, естественно, в церковном браке и детей крестил по православному обряду), а в 1891 году принял православие сам.

О матери Александра Грина известно очень мало. Она умерла в возрасте 38 лет от чахотки, через год после рождения пятого ребенка. Саше в то время было 14 лет. Вероятно, она была не очень хорошей матерью. В воспоминаниях Нины Николаевны Грин, жены писателя, записанных, очевидно, со слов самого Грина, про Анну Степановну говорится, что, «всегда раздраженная, она часто предсказывала ему бродяжью жизнь: "Вот увидишь, будешь бродяжкой, голодным таскаться. Не хочешь учиться, быть послушным, под забором сдохнешь"». И чуть дальше: «Последние два года перед смертью она стала потихоньку от мужа и знакомых пить водку. За водкой бегал Саша». Смерть матери сильно повлияла на характер Александра. Ему всегда не хватало женской, материнской любви и он всю жизнь этой любви искал. Это тот самый случай, когда значимо не присутствие человека, но его отсутствие.

В краткой автобиографии, написанной в 1913 году по просьбе известного библиографа С.А. Венгерова, Александр Грин вспоминал: «Детство мое было не очень приятное. Маленького меня страшно баловали, а подросшего за живость характера и озорство — преследовали всячески, включительно до жестоких побоев и порки. Я научился читать с помощью отца 6-ти лет, и первая прочитанная мною книга была "Путешествие Гулливера в страну лилипутов и великанов" (в детском изложении). Мать тогда же научила писать. Мои игры носили характер сказочный и охотничий. Мои товарищи были мальчики-нелюдимы. Я рос без всякого воспитания». Это «рос без всякого воспитания» подхватывается позднее и в «Автобиографической повести»: «Я не знал нормального детства. Меня безумно, исключительно баловали только до восьми лет, дальше стало хуже и пошло хуже».

Девяти лет Сашу Гриневского отдали в подготовительный класс вятского земского Александровского училища. Учился он неплохо, но с самого первого года учебы журнал инспектора был полон записей о дурном поведении реалиста Гриневского: вел себя неприлично, бегал по классу и дрался, баловался, передразнивал на улице пьяного, обижал девочку и не сознавался в этом, был удален с урока, по выходе из училища толкался и кидался землей, употреблял неприличные выражения.

Тройка по поведению, поставленная Саше Гриневскому по итогам учебного года, прозвучала грозным сигналом для родителей, которым было прямо сказано, что «если они не обратят должного внимания на дурное поведение своего сына и не примут со своей стороны мер для исправления его, то он будет уволен из училища». Меры принимались — они-то и возмущали позднее Грина, заставляя его писать о деспотизме и жестокости отца — но успеха не имели именно по контрасту с тем, как воспитывали ребенка до школы.

«Я испытал горечь побоев, порки, стояния на коленях. Меня в минуты раздражения за своевольство и неудачное учение звали "свинопасом", "золоторотцем", прочили мне жизнь, полную пресмыкания у людей удачливых, преуспевающих... Мать болела, отец сильно и часто пил, долги росли; все вместе взятое создавало тяжелую и безобразную жизнь. Среди убогой обстановки, без сколько-нибудь правильного руководства, я рос при жизни матери; с ее смертью пошло еще хуже».

Через много лет, после того как Грин опубликовал «Автобиографическую повесть», одна из его сестер вступилась за отца и обвинила писателя в клевете: «Сколько я помню свою семью — не помню, чтобы рука отца поднялась для битья кого-либо из нас, ни издевательства над нами, ни угроз выгнать из дому, а тем более Александра, который был долгожданным сыном, любимцем и первенцем... Жили по тогдашнему времени хорошо. Помню, квартира была всегда из 4-х комнат... и отец не был алкоголиком, он был чудесной души человек, и не правда, что он спился, и не правда, что умер в нищете, неправда!»

На самом деле, если внимательно и беспристрастно прочитать «Автобиографическую повесть», за внешней раздражительностью Гриневского-старшего встает образ человека, глубоко любящего своих домашних, бесконечно им преданного и прожившего тяжелую жизнь во имя других.

Все дело в том, что характер у его старшего сына был очень непростой. Отношения у Саши Гриневского не складывались ни с кем — ни с домашними, ни с учителями, ни с учениками. Но именно последним обязана русская литература появлению псевдонима Грин. «Меня дразнили двумя кличками: "Грин-блин" и "Колдун". Последняя кличка произошла потому, что, начитавшись книги Дебароля "Тайны руки", я начал всем предсказывать будущее по линиям ладони. В общем, сверстники меня не любили; друзей у меня не было».

После окончания подготовительного класса дела его были так плохи, что отец вынужден был забрать мальчика на год из училища, и Грин провел этот год дома, по собственному признанию «не очень скучая о классе».

В 1891 году он вторично поступил в первый класс, занимался скверно со средней оценкой три с половиной балла, а во втором классе проучился всего два месяца и был исключен. Прочитав шуточные стихи Пушкина «Собрание насекомых», маленький «реалист» в подражание Пушкину сочинил о своих учителях:

Инспектор, жирный муравей,
Гордится толщиной своей
Капустин, тощая козявка,
Засохшая былинка, травка,
Которую могу я смять,
Но не желаю рук марать.
Вот немец, рыжая оса,
Конечно, — перец, колбаса...
Вот Решетов, могильщик-жук...

И так далее про всех за исключением директора, которого юный автор поберег не то из боязни, не то из пиетета. В «Автобиографической повести» Александра Грина говорится, что эти стихи гуляли по училищу и в конце концов попали в руки школьного начальства. Отец старался его спасти. «Отец бегал, просил, унижался, ходил к губернатору, везде искал протекции, чтобы меня не исключали. Училищный совет склонен был смотреть на дело не очень серьезно, с тем чтобы я попросил прощения, но инспектор не согласился.

Меня исключили».

В гимназию Сашу Гриневского не взяли, и в октябре 1892 года Степан Евсеевич подал прошение о том, чтобы его мальчика приняли в число учеников третьего отделения Вятского городского училища, которое пользовалось в городе самой скверной репутацией.

«Городское училище было грязноватым двухэтажным каменным домом. Внутри тоже было грязно. Парты изрезаны, исчерчены, стены серы, в трещинах; пол деревянный, простой — не то что паркет и картины реального училища. Здесь встретил я многих пострадавших реалистов, изгнанных за неуспешность и другие художества. Видеть товарища по несчастью всегда приятно... Вначале, как падший ангел, я грустил, а затем отсутствие языков, большая свобода и то, что учителя говорили нам "ты", а не стеснительное "вы", начали мне нравиться».

Мать будущего писателя Анна Степановна умерла в январе 1895 года, а уже в мае Степан Евсеевич женился во второй раз. Его избранницей стала вдова почтового чиновника Лидия Авенировна Борецкая, у которой был девятилетний сын от первого брака. Вряд ли это была сильная любовь, скорее, и с той и с другой стороны новое супружество было вынужденным шагом и браком по расчету, но отношения с мачехой у Грина не сложились. Как некогда про гимназических учителей, он сочинял про нее сатирические стихи, часто ссорился, отец разрывался между сыном и новой семьей и вынужденно вставал на сторону последней. А потом и вовсе стал снимать для Александра комнату.

Саша Гриневский в те годы начал писать стихи. Позднее он вспоминал в «Автобиографической повести»: «Иногда я писал стихи и посылал их в "Ниву", "Родину", никогда не получая ответа от редакций, хотя прилагал на ответ марки. Стихи были о безнадежности, беспросветности, разбитых мечтах и одиночестве, — точь-в-точь такие стихи, которыми тогда были полны еженедельники. Со стороны можно было подумать, что пишет сорокалетний чеховский герой, а не мальчик одиннадцати-пятнадцати лет».

Но и сам мальчик был под стать своим стихам: ни друзей, ни семьи, одиночество, запойное чтение книг, самолюбивый, независимый и очень замкнутый, конфликтный характер, мечты о Фениморе Купере — таким мы видим Грина в его отроческие годы. Позднее Грин вспоминал, что полюбил в ту пору ходить на охоту, причем ружье у него было совсем старенькое, он добывал мелкую дичь, а больше всего голубей. С двенадцати лет зарабатывал на жизнь перепиской листов годовой сметы для благотворительных заведений, занимался переплетным делом, делал бумажные фонари для коронации Николая II.

В шестнадцать лет Александр Гриневский закончил училище со средней отметкой «3» и сильно преувеличенной пятеркой по поведению, чтобы не портить юноше жизнь, и на этом его регулярное образование было завершено. Оставаться в Вятке смысла не было. Не хотел этого ни отец, ни тем более подобревшая ввиду отъезда пасынка мачеха.

Летом того же 1896 года Степан Евсеевич дал сыну на будущую самостоятельную жизнь не то двадцать, не то двадцать пять рублей. Обремененный большой семьей и новыми детьми, больше он дать не мог, но уплывающему в самостоятельную жизнь Грину казалось, что в руках у него целое состояние.

«Я долго видел на пристани, в толпе, растерянное, седобородое лицо отца, видел, как он щурился против солнца, стараясь не потерять меня из виду среди пароходной толпы. Я тоже стоял и смотрел, махая платком, пока пароход не обогнул береговой выступ. Тогда я, с сжавшимся сердцем, пошел вниз».

Стефан Евзибиевич (Степан Евсеевич) Гриневский, отец писателя. 1900-е гг.

Семья Гриневских. Степан Евсеевич — отец А. Грина. Лидия Авенировна — мачеха; Ангелина и Варвара — сестры; Николай и Борис — братья писателя. Вятка. 1910 г.

Вятского земское Александровское училище