А.Е. Ефименко. «К вопросу о типах повествовательных движений» (на материале феерии А. Грина «Алые паруса»)

Лингвопоэтическое изучение фикционального, или художественного, повествования опирается на такие базовые категории, как повествовательный тип, повествовательная форма, повествовательная ситуация, повествовательный стиль, повествовательная норма. В этом же ряду должны стоять и категории, которые по-французски, т. е. на языке их открытия Жераром Женеттом, именуются mouvements, получившие в относительно недавнем переводе на русский язык наименование «нарративных движений» [4. С. 124—140].

Напомним, что, исследуя категорию «времени» дискурса, Женетт предложил различать «соотношение реального времени какого-либо события в исторической действительности и его (события. — А.Е.) продолжительности в текстуальном переложении» [8. С. 103—104]. Речь идет о соотношении времени истории (ВИ), понимаемой как последовательность событий, произошедших в фикциональной действительности, и времени повествования (ВП), понимаемого как форма изложения этой последовательности. На основе этого соотношения Женетт выводит 4 нарративных движения, построенные по следующим формулам: пауза: «ВП есть, ВИ нет»; сцена: «ВП равно ВИ»; резюме: «ВП меньше ВИ»; эллипсис: «ВП нет, ВИ есть».

Договоримся, что для единообразия обозначения базовых категорий повествования (см. начало нашей статьи) было бы удобно переименовать нарративные движения в повествовательные движения. Именно так они будут называться в последующем изложении.

Анализ текстовых фрагментов как единиц текста, которым чаще всего соответствуют повествовательные движения, показывает, что созданная Женеттом классификация при всем изяществе ее исходной идеи дает лишь самое общее, огрубленное приближение к подлинной реальности многообразных художественных текстов. Иными словами, в типологию повествовательных движений, чтобы она полноценно работала, требуется внести некоторые дополнительные дифференциальные признаки. Настоящее сообщение ставит своей целью предложить вариант такой обновленной типологии, причем оно будет сосредоточено главным образом на сцене и резюме, которые мы будем анализировать, придерживаясь ономасиологического принципа исследовать не от формы к смыслу, а от смысла к форме.

Итак, введем еще несколько дифференциальных признаков, характеризующих любой текстовый фрагмент. Во-первых, речь идет о семантических признаках диегезиса, противопоставляющих сингулятив, т. е. сингулятивное, единичное событие [ср. 4. С. 142, где говорится, однако, о сингулятивном повествовании], и итератив, т. е. итеративное, повторяющееся событие [ср. 4. С. 143, где Женетт вводит понятие итеративного повествования], а также о таких существенных, но ускользающих от внимания характеристиках диегезиса, как его диалогичность или недиалогичность; во-вторых, речь идет о важнейшем речевом признаке любого повествовательного движения, каким является используемый в нем регистр языка.

Объясним введенные категории подробнее на материале сцены как повествовательного движения. Напомним, что сценой называется повествовательное движение, осуществляемое по формуле: время изложения события приблизительно равно времени совершения излагаемого события. При этом денотатом сцены всегда является сингулятивное событие, или сингулятив, — одно или несколько однократных действий/событий, совершаемых с какой-то целью одним или, чаще, двумя и более персонажами, в результате которых происходит какое-то изменение денотативной ситуации по сравнению с ее исходным состоянием. Важно подчеркнуть, что сингулятивное событие может быть двух видов: 1) событие словесное, представляющее собой речь, т. е. монолог персонажа или, что несравненно чаще, диалог персонажей; 2) событие несловесное, не включающее в свой состав речи. Первый вид сингулятива является денотатом для разновидности сцены, которую мы предлагаем соответственно назвать диалогической сценой; второй вид сингулятива служит денотатом для другой разновидности сцены, которую логично назвать недиалогической сценой. Примерами, манифестирующими обе разновидности, могут служить эпизоды из феерии (повести) А.С. Грина «Алые паруса».

Примеры диалогической сцены очень многочисленны: встреча маленькой Ассоль со сказочником Эглем (гл. I); три эпизода из детства Артура Грэя: «выемка» им гвоздей из ног нарисованного Христа; обещание Польдишоку выпить «райское» вино; самообва-ривание им руки на кухне (все — в гл. II); «урок» Грэю капитана Гопа (там же); диалог Грэя с трактирщиком Хином Меннерсом и угольщиком Филиппом об Ассоль (гл. III); диалог Грэя с продавцом шелка (гл. V), его договор с музыкантом Циммером (там же), Грэй забирает Ассоль из Каперны (гл. VII) и многие др.

Примеров недиалогической сцены, разумеется, значительно меньше: маленький Грэй видит в библиотеке картину корабля и словно бы слышит шум морской бури (гл. II); Грэй застает Ассоль спящей в лесу (гл. III); прогулка Ассоль по лесу (гл. IV); ее же прогулка-прощание с Лиссом (гл. VI); неизвестный охотник смотрит из леса на невероятный корабль с алыми парусами (гл. VII).

И в тех, и в других рассматриваемых эпизодах речевым фактором, позволяющим выдержать указанную выше формулу сцены как повествовательного движения, является неизменное употребление «самой общей основной стилевой черты художественной речи» [6. С. 202], лежащей в основании ее противопоставления всем прочим видам речи (бытовой, научной, публицистической и т. д.) — художественно-образной речевой конкретизации (категория, введенная в исследованиях М.Н. Кожиной [6] и поддержанная Ю.А. Бельчиковым в [1, 2]). Эта стилевая черта вызвана тем, что, как указывает Кожина, любой «писатель и осознанно, и неосознанно стремится так построить речь, чтобы она способствовала образной конкретизации слов и оказывалась способной возбудить читательское воображение» [6. С. 202]. При этом художественно-образная речевая конкретизация реализуется: в авторской речи — благодаря обилию в ней слов изобразительного (или репродуктивного) регистра (термин, введенный Г.А. Золотовой в [5]; см. также [9]), а также речевому приему, известному под термином глагольное речеведение, «который заключается в использовании обширного ряда глаголов, последовательно представляющих (ведущих) развитие ситуации» [7. С. 389]; в чужой речи — благодаря ее миметическому воспроизведению в виде прямой речи.

Возвращаясь к тексту повести Грина как образцовому носителю различных типов повествовательных движений, необходимо отметить, что он состоит, конечно, далеко не только из диалогических и недиалогических сцен. Он включает также и все остальные типы повествовательных движений: резюме, эллипсис и паузу. Остановимся подробнее на резюме, для чего сравним его со сценой.

Сцена и резюме — это своего рода повествовательные антиподы в способности передавать художественную информацию. Как мы уже говорили, денотатом сцены является исключительно син-гулятив. Однако неверно думать, что денотатом резюме служит только итератив, т. е. повторяющееся действие или событие. Резюме способно иметь своим денотатом и сингулятив. Однако здесь действует следующее ограничительное правило: резюме может иметь денотатом сингулятивное событие, речевое (диалогическое) или неречевое (недиалогическое), лишь при условии его изложения в информативном регистре (изложение того же события в изобразительном регистре преобразует резюме в сцену).

Примером резюме, имеющего своим денотатом диалогический сингулятив, являются в «Алых парусах» все те случаи, когда референтом резюме является рассказ (монолог) персонажа, а способом его изложения выступают все формы замены этой прямой речи: косвенная речь, несобственно-прямая речь, но особенно — замещающая речь: эпизод рассказывания соседки Лонгрена о смерти его жены Мери (гл. I), эпизод рассказывания умирающего Меннерса о том, как отомстил ему за жену Лонгрен (там же), например: «...на шестой день привезли его самого (Меннерса. — А.Е.), умирающего и злобного. Его рассказ быстро облетел окрестные деревушки. До вечера носило Меннерса; разбитый сотрясениями о борта и дно лодки за время страшной борьбы с свирепостью волн <...> он был подобран пароходом "Лукреция", шедшим в Кассет. Простуда и потрясение ужаса прикончили дни Меннерса. Он прожил немногим менее сорока восьми часов, призывая на Лонгрена все бедствия, возможные на земле и в воображении. Рассказ Меннерса, как матрос следил за его гибелью, отказав в помощи, красноречивый тем более, что умирающий дышал с трудом и стонал, поразил жителей Каперны» [3. С. 128]. Как видим, здесь событие рассказывания Меннерса и сам его рассказ о событии (злополучном плавании) переплетены в неразделимый текстовый фрагмент.

Другим примером диалогического сингулятивного резюме, однако не связанным с изложением монолога, может служить маленький вставной эпизод с крейсером (гл. VII).

Примером резюме, имеющего своим денотатом недиалогический (хотя степень его недиалогичности неполная) сингулятив, является эпизод «Грэй в роли Робин Гуда» (гл. II). Проанализируем его в аспекте передачи диегезиса повествованием. Составляющие его события (диегезис): разбитие Грэем копилки, написание записки, подсовывание подарка для Бетси, переполох — которые в реальном мире должны были бы длиться не менее нескольких десятков минут или даже часов, изложены в 5 предложениях, составляющих одно ССЦ, для чтения которого достаточно нескольких секунд. Ясно, что тот же диегезис мог бы быть изложен не в резюме, а в форме диалогической или недиалогической сцены. Краткость этого резюме особенно ярка в сравнении с предшествующими ему другими диалогическими сценами детства Грэя (эпизод с гвоздями или с самообвариванием руки), каждая из которых, в свою очередь, могла бы быть изложена в форме резюме.

Итак, мы видим, что не только сцена, но и резюме может иметь денотатом сингулятив. Разумеется, денотатом резюме является и итератив. Здесь важно подчеркнуть, что итератив, как и все виды сингулятива, может иметь диалогическую и недиалогическую разновидности, а также может излагаться в изобразительном регистре и в информативном регистре. Приведем примеры из «Алых парусов».

Пример резюме, обозначающего диалогический итератив и оформленного в изобразительном регистре, — абзац о регулярных приходах к Лонгренам приказчика, покупавшего у старого моряка игрушки (гл. I). Пример резюме с недиалогическим итеративом в изобразительном регистре — эпизод бега жителей Каперны к берегу, чтобы посмотреть на корабль с алыми парусами (гл. VII) (здесь можно говорить о малом итеративе, обозначающем действие, повторявшееся в течение недолгого времени бега). Примеры резюме, передающего диалогический итератив в информативном регистре, — вечерние рассказы Лонгрена для маленькой Ассоль о его морской службе, где референтом выступает монолог персонажа, как и в случае монолога Меннерса (см. выше), но монолог повторяющийся, итеративный, в отличие от монолога Меннерса; или диалоги Ассоль с отцом о том, почему их не любят в Каперне (оба — гл. I): «...она все еще иногда спрашивала отца: "Скажи, почему нас не любят?"» [3. С. 129]. Кстати, далеко не случайно эти диалоги пунктуационно обозначены не тире, а кавычками, несущими функцию сигнализирующего указания на какую-то «необычность» этих диалогов, а именно на их итеративность, а не сингулятивность (ср. такое же семиотическое по своей природе употребление кавычек у такого близкого к Грину автора, как В.В. Набоков, при пунктуационном оформлении прямой речи персонажей в «Защите Лужина», «Даре» и др.).

Наконец, примеры резюме с недиалогическим итеративом в роли денотата и изложенного в информативном регистре — это фразы об образе жизни Лонгрена, об условиях воспитания Ассоль (гл. I) и Грэя (гл. II), например: «Всю домовую работу Лонгрен исполнял сам: колол дрова, носил воду, топил печь, стряпал, стирал, гладил белье и, кроме всего этого, успевал работать для денег» [3. С. 130]. Именно этот тип резюме, резюме с недиалогическим итеративом, вероятно, является его классическим, наиболее типичным представителем.

Итак, парадигматические отношения сцены и резюме обнаруживают сложность. Сингулятивные сцена и резюме не противопоставлены друг другу семантически, т. е. оба они могут иметь своим денотатом единичное событие, диалогическое или недиалогическое. Их оппозиция осуществляется благодаря действию излагающего это событие языкового регистра, соответственно изобразительного и информативного. Однако вместе сингулятивные сцена и резюме семантически противопоставлены такому резюме, которое имеет своим денотатом итератив.

Литература

1. Бельчиков Ю.А. Стилистика // Зарубежному преподавателю русского языка. Русский язык: Грамматика. Лексика. Развитие речи. Стилистика / под ред. С.Н. Плужникова, Е.Ю. Владимирского. М.: Рус. яз., 1977. С. 232—261.

2. Бельчиков Ю.А. Стилистика // Русский язык: энциклопедия / гл. ред. Ю.Н. Караулов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Большая российская энциклопедия; Дрофа, 1998. С. 539—541.

3. Грин А.С. Алые паруса // Грин А.С. Избранное: повесть, феерия, романы. Минск: Маст. літ., 1979. С. 124—181.

4. Женетт Ж. Дискурс повествования // Фигуры: в 2 т. Т. 1. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. С. 60—281.

5. Золотова Г.А. Коммуникативная грамматика русского языка / Г.А. Золотова, Н.К. Онипенко, М.Ю. Сидорова. М., 2004. 544 с.

6. Кожина М.Н. Стилистика русского языка. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Просвещение, 1983. 224 с.

7. Матвеева Т.В. Художественная речь // Учебный словарь: русский язык, культура речи, стилистика, риторика. М.: Флинта: Наука, 2003. С. 388—390.

8. Couty D. Comprendere / La critique littéraire. Sous la direction de P. Brunei. P.: PUF, 1977. 128 p.

9. Так как категория языковых регистров понимается различными исследователями по-разному, то нам представляется здесь уместным напомнить, что оппозицию информативного и изобразительного регистров Золотова иллюстрирует на примере пары синонимических предложений: Лошадь ест сено и Лошадь жует сено. Суть этой оппозиции в том, что если первый пример «более обобщенно именует действие, состоящее из нескольких этапов» [5. С. 65] и, следовательно, «ориентирован на отвлеченно-информативный тип текста» [Там же. С. 64—65], то второй, «собственно, представляет один из конкретных этапов, предшествовавший, скажем, глотанию» [Там же. С. 65] и поэтому «ориентирован на конкретно-изобразительный, репродуктивный тип текста» [Там же. С. 64—65].