В.П. Пантелькин. «Роман Александра Грина "Дорога никуда". Поиски и находки»

1. «Дорога никуда»: роман А. Грина и гравюра Джона Гринвуда

Одной из интересных страниц творчества А.С. Грина является история происхождения названия его последнего романа «Дорога никуда». Из воспоминаний жены писателя Н.Н. Грин известно, что Александр Степанович и Нина Николаевна посетили выставку английской гравюры, где Александр Степанович обратил особое внимание на гравюру английского художника Джона Гринвуда, имевшую название «Дорога никуда».

Вот как описывает посещение выставки сама Нина Николаевна. «Роман "Дорога никуда" был первоначально назван "На теневой стороне". В 1928 году на выставке английской гравюры в Музее изящных искусств в Москве Грин увидел маленькую гравюру Гринвуда "Дорога никуда". Восхищенный гравюрой и ее названием, он меняет заглавие романа на "Дорогу никуда". "Это глубже и точнее отвечает теме романа", — отмечает Грин.

На выставке я была с Александром Степановичем и подробности помню очень отчетливо. Выставка происходила в одной из небольших, неправильной формы, комнат музея. Окно — у входа справа, у окна, на стеллаже под стеклом, — рисунок или гравюра (?) Дюрера — букет фиалок. Слева на стене, на высоте человеческого роста, — небольшая гравюра в незаметной темной рамке, изображающая отрезок дороги, поднимающейся на невысокий пустынный суровый холм и исчезающей за ним. Суровая гравюра. На ней надпись по-английски и перевод по-русски: "Дорога никуда" и имя автора — Гринвуд. Александр Степанович обратил на неё мое внимание: "Как хорошо названа гравюра... "На теневой стороне" переменю на "Дорогу никуда". Это заглавие отчетливее отвечает глубокой сущности моего сюжета, темы. Заметь, художник Гринвуд. И моему имени это созвучно. Очень, очень хорошо!"

Возвращаясь в общежитие пешком, мы всю дорогу говорили об этой гравюре, о художнике, задумавшем ее, о мыслях его, нам неизвестных» [1].

Долгие годы про то, когда и при каких обстоятельствах происходила эта выставка, ничего не было известно. И самое главное, нигде не было публикаций, где была бы представлена эта гравюра Джона Гринвуда.

Единственной публикацией, посвящённой этой гравюре, была заметка английского исследователя творчества А. Грина доктора Николаса Лукера в № 43 «Литературной газеты» от 26 октября 1983 года под интригующим названием «Отгадка "Дороги никуда"».

В ней автор рассказал о том, что он нашёл в опубликованной в Лондоне книге «Долины — мои» художника Джона Ф. Гринвуда гравюру на дереве под названием «Плохая дорога, которая поднимается из Грассингтона и никуда не ведет». По-английски название этой гравюры «The Rough Road That Comes up from Grassington and Goes to Nowhere». Дальше автор пишет так: «По-видимому, на московской выставке это название было упрощено: "Дорога никуда". <...> Узкая дорога или скорее дорожка в Гринвуде (очевидная описка — должно быть "в Грассингтоне". — В.П.) существует и по сей день. <...> Хорошо знаю Грассингтон и его окрестности. Весной этого года мне удалось сфотографировать Дорогу никуда. Мой снимок можно сравнить со старой гравюрой из книги Гринвуда».

По поводу этой заметки можно дать следующие комментарии. С одной стороны, можно отметить, что на представленных в заметке иллюстрациях действительно представлена гравюра Гринвуда, на которой изображён участок «Дороги никуда», и фото «Дороги никуда». С другой стороны, очевидно, что изображены разные участки «Дороги никуда». И самое главное, смущало то, что Нина Николаевна совершенно ясно утверждала, что гравюра имела короткое название «Дорога никуда». Поэтому требовались дальнейшие исследования для выяснения точного названия и судьбы того экземпляра гравюры Гринвуда «Дорога никуда», который был представлен на выставке в Москве.

Исторически получилось так, что сначала мною было найдено упоминание о хранящихся в фондах музеев в Оттаве, Лондоне и в США экземплярах гравюры Гринвуда, носящей название именно «Дорога никуда» («A road to nowhere»). Все эти экземпляры, по-видимому, не находятся в открытом доступе, а хранятся в фондах музеев. Следует отметить, что в фондах Национальной галереи Канады хранится матрица этой гравюры, с которой делались оттиски на бумаге. Матрица была вырезана на дереве, поэтому технически правильным, применительно к этой работе, является название ксилография. Однако везде мною используется название гравюра, так как оно повсеместно употребляется в публикациях о романе А. Грина «Дорога никуда». В открытом доступе в Интернете можно было ознакомиться только с экземпляром гравюры, хранившемся в Помонском музее колледжа искусств в городе Кларемонт, США (Pomona College Museum of Art in Claremont).

На сайте Британского музея указано, что гравюра Гринвуда «Дорога никуда» была воспроизведена в № 1 за 1926 год журнала Drawing & design. По-видимому, это была единственная публикация этой гравюры в печати.

Сравнение гравюр Гринвуда «The Rough Road That Comes up from Grassington and Goes to Nowhere» и «A Road to Nowhere» позволяет прийти к выводу, что на них, похоже, изображён один и тот же объект, но с разной степенью его охвата. Но что-то мешает сказать об этом с полной уверенностью. В чём же дело?

Только фото местности, изображенной на гравюрах, могло прояснить ситуацию. Для этого нужно было точно определить, где это место находится. С любезной помощью со стороны директора местного музея Грассингтона (Folk museum) это было сделано, также была сделана фотография этого места. Сравнение фотографии и обеих гравюр позволяет сделать однозначный вывод, что контуры каменных стен, окружающих дорогу, на фото совпадают с таковыми на гравюре «The Rough Road That Comes up from Grassington and Goes to Nowhere».

Это позволило сделать заключение о том, в чём же разница между двумя гравюрами. А принципиальная разница состоит в том, что контуры каменных стен направлены в разные стороны. Изображение на гравюре «A Road to Nowhere» зеркально по отношению к действительному и, следовательно, по отношению к изображению на гравюре «The Rough Road That Comes up from Grassington and Goes to Nowhere».

Предположительно, при изготовлении матрицы для гравюры «A Road to Nowhere» произошла техническая ошибка, и в результате была изготовлена зеркальная копия исходного рисунка.

В романе А. Грина на акварели была изображена «безлюдная дорога среди холмов в утреннем озарении». Пользуясь точными координатами места, изображенного на гравюре Гринвуда, оказалось возможным проверить этот факт путём вычислений с помощью программы, выдающей азимут и высоту нахождения солнца в зависимости от времени. Действительно, в этом направлении солнце именно восходит, а не заходит, и происходить это может только в дни летнего солнцестояния. Прямое моделирование процесса восхода солнца в программе Google Earth c позиции, в которой располагался художник, подтверждает этот факт и позволяет наглядно увидеть этот процес С.

Поиски следов гравюры «A Road to Nowhere» в Москве осложнялись тем, что в публикациях, касающихся истории посещения четой Гринов выставки английской гравюры, указывались разные годы и разные музеи. Так, в разделе «Хроника жизни А. Грина» этот эпизод описан следующим образом: «В этом году (?) Грины посещают выставку изящной гравюры в Музее нового западного искусства на Пречистенке. АС обращает внимание на гравюру английского художника Джона Ф. Гринвуда. По воспоминаниям Н. Грин гравюра называлась "Дорога никуда", а посещение выставки состоялось в 1928 г. На основании переписки Гринов с ВП можно предположить, что событие относится к 1927 г.» [2. С. 496]

Дело в том, что после революции 1917 года в Москве кроме Музея изящных искусств было образовано два музея современного западного искусства на основе собраний Сергея Щукина и Ивана Морозова. Постепенно они стали частью Музея изящных искусств, но некоторое время сохраняли самостоятельность.

Поэтому пришлось проводить поиски в отделе рукописей Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина как в годовых отчетах Музея современного западного искусства, так и в годовых отчетах самого Государственного музея изящных искусств за 1924—1929 годы.

Поиск в годовых отчетах Музея современного западного искусства был безрезультатен. Упоминание о выставке нашлось в отчете самого Государственного музея изящных искусств за 19251926 год. Дело в том, что отчётный год в музее кончался в сентябре, а, как следует из документов, выставка началась 26 сентября 1926 года. Продолжаться она могла вплоть до января 1927 года. В отчёте ГМИИ за 1925—1926 год на стр. 94 в разделе «Выставки» можно прочитать следующее: «В помещении Музея были организованы Музеем из его материалов (курсив мой. — В.П.) следующие выставки временного характера:

<...>

6) выставка Современной английской гравюры с 26/IX-26 г.

К пяти из указанных выставок были изданы музеем следующие каталоги:

<...>

4) каталог выставки "Современная английская гравюра и литография" сост. В.М. Невежиной, 1926 г., 20 стр.» [3. С. 94]

Из раздела «Александр Грин: хроника жизни и творчества» можно сделать вывод, что чета Гринов могла посетить выставку в начале октября: «8 октября 1926 г. АС в письме М. Слонимскому, редактору "Прибоя", сообщает свои условия для договора с изд-вом. Грины живут в общежитии ЦКУБУ (Кропоткинская наб., 5, к. 15)» [2. С. 493].

К выставке английской гравюры был приурочен выпуск каталога, составленного В.М. Невежиной. В этом каталоге под номерами 37, 38, 39 числятся три работы Джона Гринвуда, среди которых имеется гравюра «Дорога в никуда» (№ 39). Именно под этим названием она была представлена на выставке. А. Грин использовал название гравюры для названия своего романа в немного изменённом виде, убрав предлог «в». Из текста Невежиной также можно было сделать вывод о том, что представленные на этой выставке работы не были отправлены назад в Англию, а остались в коллекции ГМИИ.

Вот как история появления выставки описана в каталоге В.М. Невежиной. «Когда летом 1925 г. Государственный Музей Изящных Искусств в Москве получил от английского художника-гравёра Франка Брэнгвина 352 листа его офортов, гравюр на дереве и литографий, то русские гравёры, желая отблагодарить Брэнгвина, послали ему через посредство Музея Изящных Искусств свои работы, которые Брэнгвин передал на хранение в Британский музей. Английские художники-гравёры сочли долгом ответить на полученный дар и в августе текущего года переслали Музею Изящных Искусств по инициативе хранителя Британского Музея Campbell Dogson'а коллекцию своих произведений — новый вклад в Гравюрный Кабинет Музея. И если Отдел Эстампов Британского музея этой осенью (в октябре) показывает в своих залах английской публике работы русских мастеров, то и Гравюрный Кабинет Музея Изящных Искусств открывает свой трудовой год неожиданным праздником — выставкой современных английских гравёров и литографов» [4. С. 3—4].

В отделе гравюры и рисунка ГМИИ была найдена сама гравюра «Дорога в никуда» («A Road to Nowhere»), числящаяся под инвентарным номером ГМИИ-18417. Копия именно этой гравюры, которую видел на выставке в Москве А.С. Грин, представлена в качестве иллюстрации в тексте данной статьи в натуральную величину. Отличие этого от других известных оттисков состоит в том, что обычно Джон Гринвуд ставил на каждом оттиске свою подпись и через дробь номер оттиска и общее число оттисков, а на оттиске гравюры из собрания ГМИИ нет никаких номеров. Это означает, что данный оттиск был сделан с матрицы специально для выставки в Москве.

Где же располагается то место, которое изображено на гравюре Джона Гринвуда? Оно находится недалеко от маленького городка Грассингтон (Grassington), который расположен на севере Англии. Грассингтон находится на расстоянии около 350 км от Лондона и на расстоянии около 50 км от крупного города Лид С. Грассингтон с населением около 1400 человек расположен в живописном районе Йоркширских долин, рядом с рекой Уарф (Wharfe). Грассингтон окружён холмами, расположенными на некотором удалении от города. Из Грассингтона выходит узкая дорога, имеющая название Мур лейн (Moor lane) и идущая к северо-западу, она постепенно поднимается вверх и проходит по пустошам. Именно эта дорога и является «Дорогой никуда».

Характерной особенностью этих мест на севере Англии является наличие стен, сложенных из камней, отгораживающих дороги. Эти стены предназначены для того, чтобы воспрепятствовать свободному перемещению главного богатства этих мест — овец. Такие же каменные стены отделяют и соседние участки для пастбища. Местность, лежащая к северо-западу от Грассингтона, интересна тем, что в течение нескольких столетий там добывалась свинцовая руда.

На расстоянии около 2,5 км от Грассингтона дорога приводит к Ярнбери (Yarnbury), где ранее располагалась контора для управления добычей руды. Именно с Ярнбери начинаются места, где добывалась руда. Все шахты принадлежали графу Девонширскому, добыча и переработка руды продолжалась вплоть до середины XIX века. Особый интерес представляет высокая каменная труба, располагающаяся в местах горных разработок, к которой подходит система подземных каналов, выложенных камнем.

После Ярнбери дорога ещё немного поднимается вверх, а затем начинается спуск вниз. Приближаясь к неглубокому долу, дорога делает резкий поворот налево и спускается к самой низкой точке дола. Затем дорога пересекает дол и с изгибом поднимается наверх. Именно это место и изображено на гравюре Гринвуда «Дорога никуда».

Для чего же предназначалась эта дорога и куда она вела? Эта дорога использовалась для перевозки руды, пустой породы и готовой продукции из свинца, а также для перевозки торфа и угля, которые были необходимы при переработке руды. Вела эта дорога на пустоши, куда свозилась пустая порода. Расстояние от Ярнбери до места, изображенного на гравюре, составляет около одного километра.

На гравюре Гринвуда отчётливо виден ручей, изображенный на переднем плане. В настоящее время ручей отсутствует, а дол временно заполняется водой после снежных зим и после прошедших дождей.

Обратимся к фигуре художника Джона Гринвуда. Биографические данные о нём почерпнуты из каталогов [5, 6].

Джон Фредерик Гринвуд (John Frederic Greenwood) родился 13 июня 1885 года в Англии, в городе Рочдейл в семье школьных наставников. Он получил домашнее воспитание и образование. Семья в 1904 году переехала в город Шипли около Брэдфорда. В 1907—1908 годах Джон Ф. Гринвуд обучался в колледже искусств в городе Брэдфорд. В 1908—1911 годах он изучал мастерство гравюры в Королевском колледже искусств в Лондоне, где получил профессию преподавателя художественных дисциплин. С 1912 по 1928 год он занимался преподаванием сначала в школе искусств в Батли, а затем в политехнической школе в Баттерси. В 1921 году состоялась его первая выставка ксилографий в Обществе гравёров по дереву. В 1921 году Джон Ф. Гринвуд был избран членом-корреспондентом Королевского общества гравёров, а в 1939 году он был избран действительным членом этого общества.

В 1928—1938 годах Джон Ф. Гринвуд возглавлял школу дизайна в Брэдфордском колледже искусств. В 1938—1948 годах он возглавлял школу дизайна в Лидсском колледже искусств. В 1948 году он ушёл в отставку из-за серьёзной болезни. Скончался Джон Ф. Гринвуд 28 апреля 1954 года в городе Илкли, в котором он проживал долгие годы.

Работы Джона Ф. Гринвуда неоднократно выставлялись на различных выставках, проходивших в США, Южной Америке и в Европе. Отпечатки его гравюр находятся в коллекциях Британского музея, музея Виктории и Альберта, в национальных галереях Канады и Норвегии, в Нью-йоркской публичной библиотеке, а также в собрании муниципальных галерей различных городов Англии.

Джон Ф. Гринвуд иллюстрировал четыре книги, выпущенные в Англии. Среди этих книг можно выделить книгу «Долины — мои», выпущенную в Лондоне в 1952 году [7].

Значительную часть своего времени, особенно летом, Джон Ф. Гринвуд проводил среди долин Йоркшира, у него была для работы собственная студия в Грассингтоне. Он любил совершать пешие прогулки по любимым местам вокруг Грассингтона. В результате этих прогулок и появилась книга «Долины — мои» (The dales are mine), богато иллюстрированная гравюрами на дереве самого автора, в которой Джон Ф. Гринвуд рассказал о так любимом им крае.

В самом начале своей книги «Долины — мои» Джон Гринвуд написал так: «Если необходимо оправдание для появления этой книги, то у меня нет ничего, что можно было бы привести в защиту, кроме того, что сказала Эллен в книге Уильяма Морриса "Новости ниоткуда" (курсив мой. — В.П.): "Я любил землю в различные времена года и при разной погоде. Я любил всё, что связано с землёй, и всё, что растет из неё. С тех пор, как я достаточно постарел, чтобы знать о таких чувствах, той частью земли, которую я знаю лучше всего, и поэтому люблю больше всего, является страна Долин, где мои предки жили в течение многих столетий и где я живу сейчас и жил в течение значительной части моей жизни. <...> Долины или мысль о них были моими постоянными друзьями. Я бродил среди них и наяву, своими собственными ногами, и, когда это было невозможно, в своём воображении» [7. P. 9].

Исходя из приведённого отрывка, можно предположить, что название гравюры «Дорога никуда» ("A road to nowhere") было навеяно названием книги Уильяма Морриса «Новости ниоткуда» ("News from nowhere").

Заканчивает же свою книгу Джон Гринвуд философскими размышлениями, которые наполнены глубоким смыслом: «Тогда есть та действительно восхитительная дорога, которая идёт Отсюда Туда, и все те, которые идут Откуда-то Куда-нибудь, и легион дорог, которые идут Никуда, но которые просто останавливаются, когда они полагают, что зашли достаточно далеко.

И когда мы больше не сможем путешествовать по этим дорогам, нас всё ещё ждут там те дороги, самые зеленые из всех и самые мягкие, которых мы ещё не видели, но по которым, как я полагаю, мы и все честные люди пойдём, когда мы будем бродить по Долинам Рая...» [7. P. 153—154]

Предшествующий абзац из книги Джона Гринвуда, в котором используются разнообразные местоимения, напоминает шутливый разговор из романа Грина, который приведён ниже.

«Давенант прошелся, остановясь против небольшой акварели: безлюдная дорога среди холмов в утреннем озарении. Элли, успев погорячиться около спорящих, подбежала к нему.

Это — "Дорога Никуда", — пояснила девочка Давенанту: — "Низачем" и "Никуда", "Ни к кому" и "Нипочему".

— Такое ее название? — спросил Давенант.

— Да. Впрочем... Рой, будь добра, вспомни: точно ли название этой картины "Дорога Никуда" или мы сами придумали?

— Да... Тампико придумал, что "Дорога Никуда". — Прекратив разговор, все присоединились к Давенанту.

— До-ро-га ни-ку-да! — громко произнесла Рой, улыбаясь картине и Тиррею и смущая его своим расцветом, который лукаво и нежно еще дремал в Элли.

— Что же это означает? — осведомилась Титания.

— Неизвестно. Фантазия художника... — Рой рассмеялась. — Давенант!

— Что? — спросил он, добросовестно стараясь понять восклицание.

— Ничего, — она повторила: — Итак, это — "Дорога Никуда".

— Непонятно, — сказал Тортон.

— Было ли бы понятнее, — процедил Гонзак, — понятнее: "Дорога Туда"?

— Куда — туда? — удивилась Титания.

— В том-то и дело, — заметил Тортон.

— Дорога — куда? — воскликнула Элли. — О, дорога! Куда?!

— Вот мы и составили, — сказал Гонзак. — Дорога никуда. Куда? Туда. Куда — туда?

— Сюда, — закончил Давенант».

Нужно отметить, что А. Грин, конечно, не мог прочитать книгу Гринвуда.

Уже упоминавшийся ранее Уильям Моррис был не только выдающимся художником и дизайнером, но и известным политиком и литератором. Уильям Моррис не без оснований считается основоположником стиля фэнтези в литературе.

В самом начале книге У. Морриса «Воды дивных островов», напечатанной на английском языке в 1897 году, а переведенной на русский язык только в 1996 году, можно прочитать следующее:

«Глава 1. Похищение в городе Аттерхей.

Некогда, как гласит предание, был на свете обнесенный стеною торговый город, что прозывался Аттерхей; возвели его на полоске земли чуть в стороне от большого тракта, что вел из-за гор к морю.

Город сей стоял у самой границы леса, людьми почитаемого весьма великим, а может статься, даже бескрайним; однако же под сень чащи вступить доводилось поистине немногим, побывавшие же там возвращались с рассказами путаными и небывалыми.

Не пролегало сквозь чащу ни наезженных путей, ни окольных троп, не встречалось там ни лесников, ни дорожных смотрителей; никогда тем путем не являлись в Аттерхей торговцы, не нашлось бы во всем городе жителя настолько обнищавшего или настолько храброго, чтобы осмелился отправиться в лес на охоту; ни один объявленный вне закона преступник не решался бежать туда; ни один божий человек не доверял святым настолько, чтобы выстроить себе в том лесу келью.

Ибо всяк и каждый почитали сей лес местом крайне опасным; одни говорили, что там бродят самые что ни на есть жуткие мертвецы; другие уверяли, будто языческие богини обрели в лесу приют; а кто-то полагал, что там, вероятнее всего, обитель эльфов, — тех, что коварны и злобны. Однако большинство сходилось на том, что в чащобах леса кишмя кишат дьяволы, и куда бы не направлял стопы человек, раз оказавшись там, выходил он неизменно к Вратам Ада. И называли ту чащу Эвилшо, что означает "Лихолесье"».

Удивительно, но эта история очень напоминает историю Сайласа Гента из романа А. Грина.

В окрестностях Грассингтона есть только один сравнительно большой лес, который называется Грассвуд. Сохранилась история об одном зловещем происшествии, связанном с Грассингтоном и его окрестностями. До сих пор в Грассингтоне существует дом, в котором было питейное заведение «Синий якорь», принадлежавшее Тому Ли. В 1760 году Том Ли вместе со своим собутыльником доктором Петти поехали в соседнюю деревню Кетлуэлл посмотреть на петушиные бои. Том Ли вернулся домой, а доктор Пети, который выиграл немалую сумму, сделав удачные ставки на петушиных боях, исчез. Через некоторое время изуродованное тело доктора было найдено в реке Уарф. Том Ли несколько раз подвергался допросам, но его отпускали из-за отсутствия прямых улик. Только через несколько лет после доноса слуги Том Ли признался в совершённом им преступлении. Он подвергся допросу в Йорке, а затем был там же повешен. Через некоторое время его тело было повешено в цепях на холме в лесу Грассвуд. Рядом с лесом находится пещера, которая носит имя Тома Ли.

Приведённая выше история о Томе Ли тоже очень напоминает ту же историю Сайласа Гента, найденного повешенным на дороге. «На дороге многое случается и будет случаться. Остерегитесь». Древняя земля, на которой расположен Грассингтон, полна удивительных историй и таинственных мест. И нет ничего странного в том, что таким невероятным образом оказываются связанными имена Александра Грина, Джона Гринвуда и Уильяма Морриса.

2. Символы и имена в романе А. Грина «Дорога никуда»

Важным символом в творчестве А.С. Грина является символ оленя. Он появляется на мгновение в «Бегущей по волнам» в одном предложении, но внимательный читатель навсегда запоминает этот прекрасный образ.

В романе «Бегущая по волнам» написано так: «А над гаванью — в стране стран, в небесах мыслей — сверкает Несбывшееся — таинственный и чудный олень вечной охоты».

После этого олень появляется уже в виде небольшой серебряной фигуры в романе «Дорога никуда», которую подарили Тиррею Давенанту Элли и Роэна Футроз.

В. Ковский так писал об этом образе: «Бегущая по волнам» и «Дорога никуда», при всей разности их сюжетов и тональности, рассказывают о мечте неосуществленной. Грин даже находит для нее общий в обоих романах поэтический образ — «таинственный и чудесный олень вечной охоты» в «Дороге никуда» материализован в талисмане, подаренном Давенанту дочерями Футроза.

О фигурке оленя у Грина сказано так: «Там оказался маленький серебряный олень на подставке из дымчатого хрусталя. Олень стоял, должно быть, в глухом лесу; подняв голову, вытянув шею, он прислушивался или звал — нельзя было уразуметь, но его рога почти касались спины».

Попробуем ответить на вопрос о том, откуда возник этот образ оленя в творчестве А. Грина. Одним из источников для создания этого образа, несомненно, является чарочка, принадлежавшая А. Грину и сохранившаяся до наших дней в экспозиции музея Грина в Старом Крыму. Она трижды упоминается в книге воспоминаний Н.Н. Грин [1]: «Крошечный букетик фиалок в его любимой чарочке — круглой, из толстого красного стекла с золотым ободком и золотым оленем, бегущим с гордо закинутыми рогами. Позже он рассказал мне легенду об охотнике Актеоне, превращенном Дианой в оленя, лишенном человеческого языка. Диана наказала его за то, что Актеон познал ведомое лишь богам. Он был затравлен собственными друзьями и собаками...»

Следующий отрывок из воспоминаний Н.Н. Грин: «На комоде — две фотографии Веры Павловны, в детстве и юности, в кожаной и красного дерева рамках, фотография отца Александра Степановича, чарочка с оленем...»

И наконец, последний отрывок из воспоминаний: «Под ней стоял букетик фиалок в красной чарочке с золотым оленем, на тарелках лежали печенье, варенье и еще какие-то сладости и вкусности, полученные Грином по его академическому пайку».

Другим источником, вдохновившим А. Грина, послужило живописное произведение Альбрехта Дюрера. В воспоминаниях Н.Н. Грин можно прочитать следующее. «Художники или картины, которые нравились Грину: <...> гравюры Дюрера, особенно одна, изображавшая портрет какого-то немецкого рыцаря с худым и спокойным лицом. На знамени, которое этот рыцарь держал в руке, изображена была голова оленя с крестом меж рогов». Тут сразу нужно внести уточнение. Речь идёт о правой створке Паумгартнеровского алтаря (1498—1504?), который в настоящее время экспонируется в Новой пинакотеке в Мюнхене.

Алтарь был заказан художнику братьями Паумгартнерами, Стефаном и Лукасом для церкви св. Екатерины в Нюрнберге. На двух боковых створках находятся изображения святых Евстахия (правая) и Георгия (левая), которым приданы черты заказчиков, братьев Паумгартнеров. Св. Евстахий держит штандарт с изображением оленя, святые изображены в одежде рыцарей — современников художника. Манускрипт XVII века отмечает, что две эти доски были написаны в 1498 году, и моделями для святых послужили братья Паумгартнеры: Стефан — для св. Георгия и Лукас — для св. Евстахия. Это самое раннее задокументированное придание чертам небожителя сходства с лицом донатора [8].

История этого алтаря непростая. Баварский курфюрст Максимилиан I приобрёл этот триптих в 1614 году и передал его на реставрацию и подновление художнику Иоганну Георгу Фишеру. Тот не ограничился простой реставрацией, а модернизировал «старомодную» картину. Например, святые на обеих створках были изображены Дюрером на простом чёрном фоне. Фишер превратил его в пейзажный задник, добавил к св. Евстахию фигуру живой лошади и преобразовал шапку в шлем, стяг с оленем исчез, превратившись просто в копьё. В таком виде алтарь просуществовал в течение почти трёхсот лет.

Реставрация и открытие первоначального вида были произведены лишь в 1903 году. И это было не последним приключением алтаря: в 1988 году он был серьёзно поврежден 51-летним бездомным, который облил его кислотой вместе с другими картинами Дюрера. Реставрация алтаря Паумгартнеров после этого происшествия шла долго, и повреждённые работы Дюрера появились в экспозиции Новой пинакотеки только в 2011 году. Таким образом, олень, изображённый на треугольном стяге, находившемся в руках св. Евстахия, на долгое время исчез.

Сосредоточимся теперь на истории того святого, который изображен у Дюрера на правой створке алтаря. Святой, изображённый на этой створке, носит имя Евстахий (в русской традиции употребляется несколько иная форма имени — Евстафий).

Великомученик Евстафий жил во II веке н. э. Первоначально он носил имя Плакида (Плацид) и был знатным военачальником при императорах Тите и Траяне. По преданию, Евстафий принял христианство после того, как на охоте среди рогов преследуемого им оленя появился перед ним образ распятого Христа, сказавшего ему: «Плацид, зачем преследуешь ты Меня, желающего твоего спасения?» Вернувшись домой, он крестился вместе со своей женой Феопистией и двумя сыновьями — Агапием и Феопистом (родные Евстафия также почитаются в лике святых).

Более подробно этот эпизод погони за оленем в житии святого описан так: «Однажды Плакида, по обыкновению своему, выехал с воинами и слугами на охоту. Встретив стадо оленей, он расставил всадников и начал погоню за оленями. Вскоре он заметил, что один, самый большой из них, отделился от стада. Оставив своих воинов, Плакида с небольшою дружиной погнался за оленем в пустыню. Спутники Плакиды скоро выбились из сил и остались далеко позади его.

Плакида же, имея более сильного и быстрого коня, один продолжал погоню до тех пор, пока олень не взбежал на высокую скалу. Плакида остановился у подножия скалы и, смотря на оленя, стал размышлять о том, как бы изловить его.

В сие время Всеблагой Бог, многообразными средствами приводящий людей ко спасению и Ему одному известными судьбами наставляющий их на путь истины, уловил самого ловца, явившись Плакиде, как некогда Апостолу Павлу (Деян. 9: 3—7). Продолжая смотреть на оленя, Плакида увидел между его рогами сияющий крест и на кресте подобие плоти распятого за нас Господа Иисуса Христа. Изумленный сим чудным видением, воевода вдруг услышал голос, глаголющий: — Зачем ты гонишь Меня, Плакида?

И вместе с сим Божественным гласом, мгновенно напал на Плакиду страх: упав с коня, Плакида лежал на земле, как мертвый. Едва опомнившись от страха, он вопросил: — Кто Ты, Господи, говорящий со мною?

И сказал ему Господь: — Я — Иисус Христос, — Бог, воплотившийся ради спасения людей и претерпевший вольные страдания и крестную смерть, Коего ты, не ведая, почитаешь. Твои добрые дела и обильные милостыни дошли до Меня, и Я возжелал спасти тебя. И вот Я явился здесь, чтобы уловить тебя в познание Меня и присоединить к верным рабам Моим. Ибо не хочу Я, чтобы человек, творящий праведные дела, погиб в сетях вражиих. Поднявшись с земли и уже не видя никого пред собою, Плакида сказал:

— Теперь верую я, Господи, что Ты — Бог неба и земли, Творец всех тварей. Отныне я поклоняюсь Единому Тебе, и иного, кроме Тебя, Бога не знаю. Молю Тебя, Господи, научи меня, что мне делать?

И снова услышал он голос:

— Иди к священнику христианскому, приими от него крещение, и он наставит тебя ко спасению.

Исполненный радости и умиления, Плакида в слезах пал на землю и поклонился Господу, удостоившему его Своего явления. Он сокрушался о том, что доселе не знал правды и не ведал Бога истинного, и в то же время радовался духом тому, что сподобился такой благодати, открывшей ему познание истины и наставившей на правый путь».

В Деяниях апостолов (9: 3—7) можно найти похожее место, касающееся истории апостола Павла (Савла):

«Когда же он шел и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба.

Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! что ты гонишь Меня?

Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь. Трудно тебе идти против рожна.

Он в трепете и ужасе сказал: Господи! что повелишь мне делать? и Господь сказал ему: встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать.

Люди же, шедшие с ним, стояли в оцепенении, слыша голос, а никого не видя».

Отметим, что образ св. Евстафия в момент его общения с Христом запечатлён также и в гравюре А. Дюрера.

И совсем удивительным совпадением является тот факт, что в том номере журнала Drawing & Design, где была опубликована гравюра Джона Гринвуда «Дорога никуда», присутствует также и рисунок Тициана, на котором изображены св. Евстафий и олень.

Кроме того, житие св. Евстафия привлекло внимание и И.А. Бунина, написавшего стихотворение «Святой Евстафий», которое заканчивается так:

Ты сокрушил мои колени,
Голгофский Крест, смиренный Взор:
Мрак и стволы великой чащи,
Органных труб умолкший ряд,
Взор, и смиренный и грозящий,
И крест из пламени, горящий
В рогах, откинутых назад.

Олень является символом отшельничества, благочестия и чистоты в христианской культуре. Особенно популярным было символическое представление Христа в виде Оленя, иногда в сочетании с крестом.

В христианстве символическое изображение Оленя развилось как комментарий к 41-му псалму, где с Оленем сравнивается душа, жаждущая услышать слово Христа: «Как олень спешит на источники вод, так желает душа моя к Тебе, Боже...» (Псалтырь, псалом 41, ст. 2)

Таким образом, «чудный олень вечной охоты» является символом борьбы сил Добра и Зла за людские души.

Можно также вспомнить, что в романе «Братья Карамазовы» Дмитрий Карамазов произносит слова, созвучные этой же идее, которые подытоживают творчество Достоевского: «Дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей».

Следует отметить, что фраза «в стране стран, в небесах мыслей» ритмически восходит к псалмам Давида.

В том же псалме 41, ст. 8 читаем: «Бездна бездну призывает голосом водопадов Твоих; все воды Твои и волны Твои прошли надо мною».

В псалме 101, ст. 25, находим: «Я сказал: Боже мой! не восхити меня в половине дней моих. Твои лета в роды родов».

Выражение с сочетанием единственного и множественного числа того же существительного характерно для древнееврейского языка и означает обычно превосходную степень понятия (Небо небес, суета сует, святая святых). Например, «песнь песней» — значит наилучшая или наиглавнейшая из песен. «Страна стран» — это лучшая из стран.

Интересно отметить, что в романе «Дорога никуда» присутствует тот же образ вращающегося, как диск (или колесо), мира, который в развёрнутом виде был представлен А. Грином в рассказе «Серый автомобиль». В романе «Дорога никуда» находим: «...его мысли упали. Он был в самом сердце остановки движения жизни, в мертвой точке оси бешено вращающегося колеса бытия». Хотя есть и определённая разница между этими двумя описаниями мира. В рассказе «Серый автомобиль» в близких к оси вращения точках располагаются люди, находящиеся недалеко от центра. Их движения неторопливы, так как они находятся недалеко от удовлетворяющей их цели — Истины, которая располагается на самой оси. Для Давенанта же (по Грину) нахождение вблизи оси — это отсутствие движения, тем самым это близость к смерти.

Такое описание мира как вращающегося круга, оказывается, идёт (на это впервые обратила внимание Светлана Магницкая [9]) от подвижнических наставлений св. аввы Дорофея, опубликованных в сборнике «Добротолюбие».

Авва Дорофей писал так: «Представьте себе круг, средину его — центр, и из центра исходящие радиусы — лучи. Эти радиусы — чем дальше идут от центра, тем более расходятся и удаляются друг от друга; напротив, чем ближе подходят к центру, тем больше сближаются между собою. Положите теперь, что круг сей есть мир, самая средина круга — Бог, а прямые линии (радиусы), идущие от центра к окружности, или от окружности к центру, суть пути жизни людей. И тут то же. Насколько Святые входят внутрь круга к средине оного, желая приблизиться к Богу, настолько по мере вхождения они становятся ближе и к Богу, и друг к другу; и притом так, что сколько приближаются к Богу, столько приближаются и друг к другу, и сколько приближаются друг к другу, столько приближаются и к Богу» [10. С. 617].

У аввы Дорофея упор делается на движение по радиусу, которое является приближением к Богу или удалением от него. Грина же привлекает движение по окружности, он обращает внимание на движение по окружностям разных радиусов разных людей: «По окружности же с визгом и треском, как бы обгоняя внутренние, все более близкие к центру, существования, но фатально одновременно с теми, описывает бешеные круги ложная жизнь, заражая людей меньших кругов той лихорадочной насыщенностью, которой полна сама, и нарушая их все более и более спокойный внутренний ритм громом движения, до крайности удаленного от истины».

Грина интересует взаимодействие людей, движущихся по своим жизненным траекториям, при этом движение к цели (к центру, к истине) происходит в борьбе с другими людьми, которые, преследуя ложные цели, пытаются воспрепятствовать движению других людей к истинной цели.

Таким образом, можно увидеть, что описание мира аввы Дорофея было знакомо А. Грину и он использовал его, творчески переработав, в своих произведениях.

Интересно отметить, что Л.Н. Толстого также интересовала подобная проблематика, и в книге П.Д. Успенского «Tertium organum» можно прочитать, что Толстой самостоятельно пришёл к пониманию мира, подобному описанию аввы Дорофея.

«Автор "Сверхсознания" М.В. Лодыженский рассказывал мне, что летом 1910 года он был в Ясной Поляне у Л.Н. Толстого и говорил с ним о мистиках и о "Добротолюбии". Л. Н. сначала очень скептически отнесся к мистике, но, когда М.В. Лодыженский прочитал ему приводимый здесь отрывок из аввы Дорофея о круге, Л. Н. пришел в восторг, побежал в другую комнату и принес письмо, в котором был нарисован треугольник.

Оказалось, что он самостоятельно почти схватил мысль аввы Дорофея и писал кому-то, что Бог — это вершина треугольника, люди — точки в углах, сближаясь друг с другом, они приближаются к Богу, приближаясь к Богу, сближаются друг с другом.

А через несколько дней Л.Н. приехал за 40 верст к М.В. Лодыженскому, живущему под Тулой, и читал у него разные места "Добротолюбия", очень сожалея, что ранее не знал этих книг» [11].

Автор книги «Дом Грина: Краеведческий очерк» Н.Ф. Тарасенко обратил внимание на то, что 18-й (IXA) полутом Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона имел следующие начальную и конечную статью: Гравилат — Давенант.

Второе слово было использовано для выбора настоящей фамилии главного героя романа «Дорога никуда», а первое слово, в немного изменённой форме Гравелот, послужило в качестве вымышленной фамилии главного героя, которую он взял после своей болезни. Существует и небольшое местечко Гравелот во Франции, известное тем, что там в 1870 году произошло одно из сражений Франко-прусской войны. В энциклопедическом словаря Брокгауза и Ефрона есть статья, посвящённая этому селению.

Попробуем теперь разобраться с происхождением настоящего имени главного героя — Тиррей.

Из античных источников известна следующая легенда.

Отряду троянцев во главе с Энеем и сопровождавшим его сыном Асканием удалось спастись из захваченной греками Трои, после долгого путешествия они прибыли к берегам западной части Италии. Лациумом — страною, куда пристал Эней, — мирно правил престарелый царь Латин.

Асканий, охотясь на берегах Тибра, убил из лука ручного оленя, вскормленного одним из подданных царя Латина, его пастухом Тирреем.

Олень этот был утехою детей Тиррея и любимцем всех окрестных жителей. Когда раненое животное дотащилось домой и пало в изнеможении на землю, Тиррей, сыновья его и соседи, дыша злобою и мщением, бросились на Аскания, к которому в это время подоспели на помощь троянские юноши. Произошла жаркая схватка, в которой с обеих сторон пало много людей.

Вот таким образом появляется носитель имени Тиррей, у которого был олень. Возможно, А. Грин был знаком с этой античной легендой.

Другим носителем имени Тиррей является персонаж книги Томаса Мэлори «Смерть Артура» [12]. Сэр Тиррей был старшим сыном старого барона по имени Барнард Астолатский, у которого также была единственная дочь Элейна, которую также называли Прекрасной Девой из Астолата. Она отчаянно влюбилась в рыцаря Ланселота, когда он остался в их доме перед турниром в Камелоте. Сэр Тиррей был ранен в бою, его щит взял для участия в турнире Ланселот, так как, если бы он использовал свой собственный щит, он был бы легко узнан.

В ходе боя Ланселот, который носил на себе красный рукав Элейны в качестве знака на шлеме, также был серьезно ранен, и Элейн приехала, чтобы позаботиться о нем в доме сэра Болдуина Бретанского.

Когда Ланселот поправился, то он собрался уехать в Камелот. Элейн спросила его, не женится ли он на ней. Ланселот ответил, что никогда не собирался вступать в брак. Элейн тогда спросила, не станет ли он её возлюбленным, и Ланселот снова отказался, говоря, что это было бы позорно. Она умоляла его, говоря, что она умрет из-за любви к нему, но Ланселот уезжает.

Последующие события так описаны в книге Мэлори: «И раз уж такова воля Божия, чтобы мне умереть от любви к столь благородному рыцарю, я молю Тебя, Отец Небесный, помилуй меня и душу мою, и пусть за бесчисленные муки, что я сейчас приемлю, мне простится часть моих прегрешений. Ибо, милосердный Господи Иисусе, — сказала прекрасная девица, — свидетель Бог, что я ни в чем не преступила против Тебя и Твоих законов, а только любила без меры лучшего из рыцарей, сэра Ланселота. И не было у меня силы, Господи милостивый, выдержать эту горячую любовь, И оттого ныне пришла моя смерть!

Тут она призвала к себе отца своего сэра Барнарда и брата сэра Тиррея и просила отца слезно, чтобы брат её написал письмо словно бы от её имени, и отец дал на то свое согласие. И когда письмо было написано, слово в слово так, как она задумала, она попросила отца, чтобы у её ложа сидели, пока она не умрет.

— И пока тело мое еще будет теплым, пусть вложат эту запись в мою правую руку, сложат пальцы и обвяжут крепко, и так пусть останется, пока я не закоченею. А тогда пусть уложат меня на богатом ложе и затянут его всеми этими дорогими тканями, и пусть отвезет меня колесница прямо с ложем к берегу Темзы, а там пусть поставят меня в барку и пошлют со мною одного человека, кому вы всех более доверяете, чтобы провел барку вниз по течению, и пусть моя барка вся будет затянута черными шелками. И всё это, отец мой, молю вас исполнить.

Отец её обещал ей, что все будет сделано по её замыслу. И после того отец и брат стали горько плакать над нею и убиваться. А когда они её оплакали, она вздохнула последний раз и умерла».

Затем, согласно её просьбе, тело её было размещено на барже, которую пустили в ход по течению Темзу к Камелоту, где король Артур, Гвиневера и Ланселот нашли её тело и письмо, в котором она попросила, чтобы Ланселот молился о её душе. Они с почестями похоронили Элейн в Камелоте.

Эта история в разных вариантах была широко известна в Европе, она также получила отражение и в живописи. Вполне возможно, что А. Грин был знаком с этой легендой.

Интересным представляется происхождение прозвища Тампико, которое используют дочери Футроза, обращаясь к нему.

Известно, что в Мексике существует город, носящий имя Тампико. Но какое отношение название этого города имеет к роману А. Грина? Дело в том, что в 1927 году был переведён и издан на русском языке издательством «Время» роман американского писателя Джозефа Хергешеймера «Тампико». В нём описывается история отношений нефтяного магната и его жены, которая разворачивалась в городе Тампико, в окрестностях которого добывалась нефть.

Сам по себе роман Д. Хергешеймера представляется не слишком интересным, но прекрасная обложка русского перевода этого романа является украшением этого издания, она сразу притягивает к себе внимание. На этой обложке изображена главная героиня романа, а автором этого превосходного рисунка является выдающийся театральный деятель Н.П. Акимов, который в 1920-х годах также занимался и иллюстрированием книг.

Неизвестно, читал ли А. Грин эту книгу, но обложка, несомненно, могла привлечь его внимание. Вот так, из названия романа, могло возникнуть прозвище Тампико в романе «Дорога никуда». С учётом изложенной ранее истории с выбором фамилий для главного героя романа «Дорога никуда» такое предположение представляется вполне вероятным.

Литература

1. Грин Н.Н. Воспоминания об Александре Грине. Феодосия: Изд. дом Коктебель, 2005.

2. Жизнь Александра Грина, рассказанная им самим и его современниками: автобиографическая проза: воспоминания / сост., предисл., подгот. текстов и общая ред. В. Ковский. М.: Изд-во Лит. ин-та им. А.М. Горького; Феодосия: Изд. дом Коктебель, 2012. 560 с.: ил. (Образы былого. Вып. 17).

3. Отчёт государственного музея изящных искусств за период с 1-ого октября 1925 г. по 1-ое октября 1926 г. // ОР ГМИИ. Ф. 5. Оп. 1. Ед. хр. 505.

4. Каталог выставки «Современная английская гравюра и литография» / сост. В.М. Невежиной; Государственный музей изящных искусств, Кабинет гравюр. М., 1926.

5. Exhibition of Drawings and Wood Engravings by John F. Greenwood, July 29 to August 28, 1955, Catalogue, Bradford City Art Gallery, Cartwright Memorial Hall.

6. Wood engravings and woodcuts by John F. Greenwood and his contemporaries, 1982. Published by Bradford Art Galleries and Museums in Bradford.

7. Greenwood John F. The dales are mine. London: Skeffington and son, 1952.

8. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Алтарь Паумгартнеров (дата обращения: 30.08.2015).

9. Магницкая Светлана. Писатель А.С. Грин — Алые паруса во свете души, ч 5. Приближение к Истине, авва Дорофей и Александр Грин. URL: http://www.svet-slova.ru/content/view/6676/242/ (дата обращения: 30.08.2015).

10. Подвижнические наставления св. аввы Дорофея // Добротолюбие. 2-е изд. М., 1895.

11. Успенский П.Д. Tertium organum: Ключ к загадкам мира. М.: Гранд-Фаир, 2010.

12. Мэлори Т. Смерть Артура: в 2 т. Т. 2 / пер. И. Берштейн. М.: Худож. лит., 1991.