На правах рекламы:

• арманьяк 1951 года купить, du royal o в москве

• Доставка оригинальных кроссовок по всему миру (Adidas Yeezy) . YEEZY BOOST 350 V2 FADE. Yeezy Boost 350 V2 'Fade' выполнены в сочетании светлых и темных оттенков коричневого. Уникальным отличием модели является полупрозрачная боковая полоска - она впервые была выполнена в ярко-синем оттенке и проходит вдоль всего кроссовка.

Тюрьма, первая любовь и ссылка (1903—1906)

Александр Гриневский попал в Севастопольскую тюрьму в ноябре 1903 года и провел в ней два года. В Центральном архиве Военно-морского флота хранится судебно-следственное дело, где его обвиняют в «речах противоправительственного содержания» и «распространении» революционных идей, «которые вели к подрыванию основ самодержавия и ниспровержению основ существующего строя».

Два года в тюрьме для дезертира, к тому же проводившего революционную пропаганду на флоте, не так и много. Но Грин совершенно не был к этому готов. Есть люди, способные проводить в заключении долгие годы, не теряя силы духа и выдержки, а есть и такие, кому тюрьма психологически противопоказана. Именно к ним принадлежал Александр Грин. «Отведенный в камеру, я предался своему горю в таком отчаянии и исступлении, что бился о стену головой, бросился на пол, в безумии тряс толстую решетку окна и тотчас, немедленно, начал замышлять побег».

Дважды он пытался бежать, и оба раза неудачно. Первый раз Грин должен был бежать при помощи Бибергаль, которая добыла тысячу рублей, купила парусное судно, чтобы отвезти беглеца в Болгарию, и подкупила извозчика. Однако побег не удался на самой первой стадии — из-за того, что в тот день во дворе тюрьмы сушили белье, заключенный не смог быстро покинуть территорию тюремного замка. Посаженный после этого в карцер, Грин объявил четырехдневную голодовку и отказался назвать свое настоящее имя, но, как писал товарищ прокурора Симферопольского окружного суда прокурору Одесской судебной палаты, «когда ему было объявлено, что более строгое содержание его в тюрьме вызвано его же действиями, он изъявил желание принимать пищу и открыл свое имя и звание, назвав себя потомственным дворянином Александром Степановичем Гриневским».

Грин просил, чтобы его отправили судить в Вятку, но его судил в феврале 1905 года военноморской суд Севастополя и несмотря на то, что прокурор требовал двадцать лет каторжных работ, Гриневского благодаря блестящей речи адвоката Зарудного (впоследствии он будет защищать лейтенанта Шмидта) присудили к десяти годам ссылки в Восточную Сибирь. Это открывало перед ним новые возможности бегства, но и после решения суда он продолжал находиться в тюрьме, и положение его почти не изменилось.

Второй раз Грин попытался бежать из Феодосии, куда его перевели из Севастополя для рассмотрения еще одного судебного дела, но и эта попытка не удалась. Грин хотел сделать подкоп, но его сокамерники, рассчитывавшие выйти на поруки или под залог, товарища не поддержали. Однако сама идея с подкопом оказалась не напрасной: четверть века спустя Грин использует ее в последнем, самом трагическом своем романе «Дорога никуда». А пока что ему добавили по суду год тюрьмы и отправили назад в Севастополь дожидаться отправки в Сибирь.

Спасла Грина от ссылки первая русская революция. Его освободили по высочайшему манифесту от 17 октября 1905 года, вместе со всеми политическими заключенными. «Свобода, которой я хотел так страстно, несколько дней держала меня в угнетенном состоянии. Все вокруг было как бы неполной, ненастоящей действительностью. Одно время я думал, что начинаю сходить с ума. Так глубоко вошла в меня тюрьма! Так долго я был болен тюрьмой...»

Тюрьма для Грина стала одним из самых кошмарных воспоминаний, творческих символов и устойчивых мотивов в его произведениях. Она навсегда изуродовала характер, но она же и окончательно пробудила в нем к жизни писателя. «Апельсины», «Она», «На досуге», «Загадка предвиденной смерти», «За решетками», «Сто верст по реке», «Трагедия плоскогорья Суан», «Рене», «Черный алмаз», «Бродяга и начальник тюрьмы», «Узник Крестов», «Два обещания», «Блистающий мир», «Дорога никуда», «Автобиографическая повесть», «Тюремная старина» — вот произведения Грина, от самых первых до самых последних, его лучшие, психологические новеллы и романы, где так или иначе встречается описание тюрьмы, преследования и бегства из нее — удачного, как в «Черном алмазе», или же неудачного, как в «Дороге никуда».

Грин очень точно уловил и выразил близость политического террора к уголовщине, и к 1905 году он был внутренне свободен от революционного дурмана, но тем не менее, выйдя из тюрьмы, опять направился к эсерам и снова перешел на нелегальное положение, став на сей раз мещанином местечка Новый Двор Волковышского уезда Гродненской губернии Николаем Ивановичем Мальцевым. И едва ли не самой главной причиной тому была — любовь.

Первой серьезной любовью Александра Гриневского стала та женщина, которая в роковой ноябрьский день 1903 года отправила его на задание вопреки его предчувствиям, а потом безуспешно пыталась вытащить из тюрьмы, но вместо этого сама угодила в ссылку в Холмогоры. Он любил Екатерину Александровну Бибергаль, он томился по ней, когда был в тюрьме, и о ней плакал герой рассказа «На досуге»: «В камере палит зной. В решетчатом переплете ослепительно сверкает голубое, бесстыжее небо.

Человек ходит по камере и, подолгу останавливаясь у окна, с тоской глядит на далекие, фиолетовые горы, на голубую, морскую зыбь, где растопленный, золотистый воздух баюкает огромные молочные облака. Губы его шепчут:

— Катя, милая, где ты, где? Пиши мне, пиши же, пиши!..»

После своего освобождения в 1905 году, в ноябре Грин приехал в Петербург, разыскал Бибергаль, к тому времени успевшую бежать из Холмогор в Швейцарию и снова вернуться в Россию. Он умолял ее все бросить и пойти с ним. Он любил ее, а она любила революцию, была ей предана и с ней обручена, и с этим ничего нельзя было поделать даже такому упорному и волевому человеку, как Грин, готовому на любое преступление во имя своей любви.

Отношения Кати Бибергаль и Грина едва не закончились трагедией. Об этом рассказала в своих воспоминаниях первая жена Александра Степановича Вера Павловна Калицкая: «Киска — это партийное имя, так сказать, кличка, под которой скрывалась Екатерина Александровна Б. С этой девушкой была тесно связана полоса жизни А.С. с 1903 по 1906 г. Их первая встреча с А.С. Грином тепло описана в рассказе А.С. "Маленький комитет". Героиня рассказа дана там в очень мягких, привлекательных тонах. К тому же времени относится и другой рассказ А. С-ча "На досуге"... Е. А. обещала выйти за него замуж. Но в Петербурге начались между ними нелады. Происходило это по-видимому из-за совершенно разного подхода их друг к другу и к революции. Е. А. была дочерью народовольца; и воспитание, и окружающая ее действительность делали ее убежденной революционеркой».

Окончательно они разошлись в январе 1906 года. Во время бурной сцены разъяренный Грин выхватил револьвер и выстрелил в Бибергаль в упор. Пуля попала ей в грудь слева. К счастью, рана оказалась не смертельной. Девушка была доставлена в Обуховскую больницу, где ее оперировал знаменитый хирург — профессор И.И. Греков. При этом «Киска» не выдала Грина. Вскоре она поправилась. Грин несколько раз пытался поговорить с ней наедине, но это ни разу ему не удалось. Девушка просила своих друзей не оставлять ее одну с Грином. Так кончились их отношения. Больше они не виделись.

Почти сразу после разрыва с Катей Бибергаль, в том же месяце, Грин был вновь арестован. В этот раз он попал в Выборгскую одиночную тюрьму «Кресты». В этот раз арест был совершенно случайным. Мещанина Николая Ивановича Мальцева задержала полиция во время облавы, и тогда выяснилось, что под этим именем скрывается дворянин Александр Гриневский.

Первое время в тюрьме его навещала сводная сестра Наталья, но в мае она должна была уехать, и ей посоветовали найти «тюремную невесту» — девушку, приходящую на свидания к заключенным, у которых в Петербурге не было ни родных, ни знакомых. Этой невестой Грина стала Вера Павловна Абрамова, дочь богатого чиновника, сочетавшего успешную карьеру и награды с либеральными убеждениями, выпускница Бестужевских курсов, идеалистка, сочувствовавшая революционному движению и работавшая на общественных началах в «Красном Кресте», при котором и существовала «ярмарка» подобных невест.

Грин повторное заключение переносил еще тяжелее. В Севастопольской тюрьме ему было понятно, за что он сидит, он был полон ярости и ненависти, отказывался от сотрудничества со следствием и строил планы побега — теперь же писал покаянные письма правительству и просил об одном: его выпустить. «Ни при мне, ни на квартире моей не было найдено ничего, что могло бы дать повод к такому несправедливому заключению меня в тюрьму. Если раньше, до амнистии, мое заключение и могло быть оправдываемо государственными соображениями, общими для всех политических преступников, то теперь, после амнистии, не имея ничего общего ни с революционной или с оппозиционной деятельностью, ни с лицами революционных убеждений — я считаю для себя мое настоящее положение весьма жестоким и не имеющим никаких разумных оснований, тем более что и арестован я был лишь единственно по подозрению в знакомстве с лицами, скомпрометированными в политическом отношении. На основании вышеизложенного честь имею покорнейше просить Ваше высокопревосходительство сделать надлежащее распоряжение об освобождении меня из тюрьмы, с разрешением проживать в г. С.-Петербурге».

Ему отказали. И в мае 1906 года отправили в ссылку в Тобольск, оттуда перевели в Туринск, а из Туринска 12 июня того же года политический ссыльный Гриневский то ли воспользовался большим скоплением народа, то ли, как рассказывал он Калицкой, «напоил вместе с другими ссыльными исправника и клялся, что не убежит, а на другой день вместе с двумя анархистами сбежал». Вторая попытка оказалась удачной.

А.С.Гриневский. Петербург, 8 января 1906 г. Полицейская карточка

Екатерина Александровна Бибергаль