На правах рекламы:

• Смотрите информацию Картон у нас.

А.О. Ключерова. «Метафоры души в романе А.С. Грина "Блистающий мир"»

Метафоры души, или «сердечные» метафоры, под которыми мы понимаем все метафорические конструкции, включающие в себя лексемы, относящиеся к ЛСП Душа/Сердце, — ключевые в творчестве А.С. Грина. Они выполняют в произведениях писателя множество функций. Текстообразующая функция метафорических конструкций в прозе А.С. Грина связана с тем, что гриновская объёмная метафора подчиняет себе различные изобразительно-выразительные средства и организует текст в соответствии с авторским замыслом. Пример этого мы можем увидеть в следующем отрывке из романа «Блистающий мир», где рассказывается о мечте, зародившейся в сердце Руны, главной героини произведения: В сердце ее возникла цель, показавшая за одну ночь все ее силы, доныне не обнаруженные, поразившие ее самое и легко двинувшие такие тяжести, о которых она не знала и понаслышке [2, с. 43]. На выделенную метафору сердца «нанизываются» остальные компоненты сложной метафорической конструкции, определяющей дальнейшее развитие сюжета романа: именно этой целью, возникшей в сердце, объясняются последующие действия Руны (Это — вне рассудка; оно в душе и только душе, — как иначе объяснить вам? Это — я, — говорит она министру Дауговету, рассказывая о своём необычном желании [2, с. 42]). Так, она помогает Друду бежать из тюрьмы, и тогда в тексте появляется метафорическая конструкция: На утро другого дня дрогнули и упали три сердца [2, с. 55], в которой отражается эмоциональная реакция на побег Друда трёх людей: министра Дауговета, коменданта тюрьмы и часового.

Текстообразующая функция метафоры в прозе А.С. Грина легко взаимодействует с другими функциями. Так, она может реализовываться через функцию концептуализации, которая, как пишет В.В. Рожков, «особым образом преломляется в художественном произведении»: «в физически ограниченном пространстве текста метафора приобретает особую значимость, образуя смысловые звенья, узлы в его концептуальной структуре» [5].

Концептуализация в гриновских произведениях часто осуществляется именно на основе метафор души. Так, в романе «Блистающий мир» благодаря многокомпонентной метафоре, в которой подчёркивается связь человеческого сердца с будущим, и передаётся нетерпеливое ожидание наступления желанных событий, возникает мотив «вещего сердца»: Как то пропадет, то послышится вновь стук часов, так временно может стать внятным текст, но скоро позовет хлынувшая волна тоски откинуться, закрыв глаза, к близкому будущему, призывая его стоном сердцебиения [2, с. 58].

А в момент сильного волнения Руна слышит удар сердца одновременно и в висках, и в душе: Тогда все впечатления, вся наличность момента, зрелища, сцены и любезного за спиной полушепота спокойных мужчин, чья одна близость была бы уже надежной защитой при всякой иной опасности, — делались невыносимой обузой; и, выждав удар сердца, удар, рождающийся одновременно в висках и душе, к барьеру соседней ложи подходил Друд [2, с. 109]. Сердце, таким образом, способно соединять психический и физический миры воедино, а кроме того, именно оно в текстах А.С. Грина знает, что произойдёт дальше.

В данном случае сердце предчувствует появление Друда, и, хотя Друд является Руне в её видении, именно это видение, согласно замыслу романа, и есть реальность «подлинная, вездесущая, как свет и вода», «рассекающая этот мир, подобно мечу в неокрепших ещё руках». Эти слова, как и следующее метафорическое пророчество, построенное на метафоре души, принадлежат Грантому, выражающему в романе авторскую позицию: ...в едином духовном, том, океане — появятся души-корабли, двигаясь и правя наверняка... [2, с. 113].

То, что Друд в видении подходит к барьеру соседней ложи, символизирует в душе Руны начало поединка между силами света и тьмы, небесным и земным, чудесным и обыденным. Отказавшись от блистающего мира и отдав предпочтение власти и земным благам, героиня переходит на сторону сил тьмы: она становится союзником инфернального Руководителя, желающего уничтожить Друда — олицетворение свободы и света. Но ещё до этого в тексте возникает явная перекличка между образами Руны и «князя мира сего»: «Я принадлежу к обществу, сильному связями и богатством; всё доступно мне на земле» [2, с. 49], — говорит она Друду при первой их встрече. Однако Руна обладает художественной и разносторонней душой, поэтому в романе ей неоднократно даётся шанс возвысить и спасти свою душу.

И первым таким шансом становится появление в её жизни Друда, по её же собственным словам, «равное для неё воскресению или смерти». Независимая и одинокая, она проходила жизнь в душевном молчании, без привязанностей и любви, понимая лишь инстинктом, но не опытом, что дает это ещё не испытанное ею чувство [2, с. 14], — сказано о Руне в начале романа, и в данном случае метафора души, входящая в состав сложной метафорической конструкции, характеризует внутренний мир главной героини, выполняя, таким образом, наряду с концептуализующей и текстообразующей ещё и миропорождающую функцию и функцию характеризации. Значит, Руна, как и все персонажи А.С. Грина, живущие без любви в душе, «больна сердцем», только на смену метафоре «больное сердце», присутствующей, например, в рассказе «Ива» и в романе «Золотая цепь», в «Блистающем мире» приходят метафоры «душевное молчание» и «уснувшая душа».

Когда Руна решительно отказывается от полёта и мира мечты, в который зовёт её Друд, душа героини засыпает, и сном для неё становится обычная жизнь: ...ты можешь заснуть, и сном твоим будет простая жизнь [2, с. 69], — говорит Друд Стеббсу. Причём именно видения — подлинная реальность — пробуждают Руну от сна, подобно тому, как в «Бегущей по волнам» голос Несбывшегося заставляет героя «очнуться среди своего мира»: И вот увидела она, что спальня высока и светла, что музы и гении, сплетшиеся на фигурном плафоне, одержимы стройным полетом, и в чудовищной живости предстали ей неподвижные создания красок. — «Они летят, летят», — сказала, присмирев, девушка; широко раскрыв глаза, смотрела она душой, теперь еще выше и дальше, за отлетающие пределы здания, в ночную пустоту неба; В уверенной тишине спальни никла роскошная пустота; в пустоте этой всплыло и двинулось из ее души все, равное высоте, — тени птиц, дым облаков и существа, лишенные форм, подобные силуэтам, мелькающим вкруг каретного фонаря [2, с. 107]. В приведённых сложных метафорических конструкциях, описывающих видения Руны, душа героини перестаёт подчиняться холодному рассудку и приобретает невероятную, пугающую остроту чувств.

Наличие в гриновских произведениях (особенно в «Блистающем мире») множества изображений видений, снов и других изменённых состояний сознания различных персонажей вполне объясняется художественным методом А.С. Грина: «романтический пространственно-временной континуум, помимо условно-реальных времени и пространства, включает в себя ирреальный хронотоп, типичный для изображения сна, видения, творческого экстаза, что продиктовано основополагающим для литературного направления постулатом двоемирия» [3, с. 194]. При этом «в произведениях писателей романтиков сон — символ истины, откровения» [3, с. 60]. То же, вероятно, можно сказать и про видения в творчестве А.С. Грина.

Разговор с Грантомом, его признание: Хотя мне ваш покой дорог, я со стеснением сочувствовал вам; я вздрагивал от радости вашей усыпить душу деревней [2, с. 114] — второй шанс для Руны, но девушка хочет только обрести покой — любыми способами — даже если для этого потребуется убить Друда: Но ни разу за все время, что искала смерти пламенному сердцу невинного и бесстрашного человека, она не назвала вещи их настоящими именами и не подумала о них в ужасной тоске. Она гибла и защищалась с холодным отчаянием, найдя опору в уверенности, что смерть Друда освободит и успокоит её [2, с. 153]. И снова для характеристики главного героя автор использует «сердечную» метафору, при этом, как и в рассказах «Ива» и «Серый автомобиль», герой, обладающий пламенным сердцем, противопоставляется героине — невозмутимому, холодному миру, заключённому в совершенную оболочку. И вновь подчёркивается, что сердце (душа) — самое главное в человеке: Руна ищет не просто смерти Друда, но смерти его пламенному сердцу.

Ближе к финалу романа мы узнаём о Руне, что её душа <...> подошла к мрачной черте [2, с. 153] и что смерть была уже решена уснувшей ее душой [2, с. 160].

Существуют различные трактовки финала «Блистающего мира». Согласно одним из них, Друд разбивается, согласно другим — Руна принимает за погибшего Друда кого-то другого.

А.Н. Варламов в книге «Александр Грин», проанализировав множество интерпретаций финала «Блистающего мира» приходит к выводу: «Друд погибает. Литература факта вступает в свои права». Исследователь опирается на слова Н.Н. Грин, супруги писателя: «Отчего погибает Друд? Я думаю — от потери "чувства невесомости"... Его не убивают» [1, с. 222].

В подтверждение второй точки зрения можно привести содержащий «сердечную» метафору отрывок из романа, описывающий реакцию Руны на смерть (?) Друда: «В этот момент девушка была совершенно безумна, но видела, для себя (выделено А.С. Грином. — А.К.), с истиной, не подлежащей сомнению, — того, кто так часто, так больно, не ведая о том сам, вставал перед ее стиснутым сердцем» (и вновь «сердечная метафора») [2, с. 161].

В пользу второй трактовки говорит также и то, что к тому моменту, как Руна нашла мёртвого человека, лежащего ничком на тротуаре, Друд уже, согласно тексту романа, смеясь, перешел границу, раскинутую страшной охотой [2, с. 159] и оказался вне земных пределов.

Так или иначе, финал остаётся открытым и оставляет свободу для интерпретаций. Для нас же не столько важна так называемая «литература факта», сколько то, что для Руны Друд погибает. Возникает парадокс: смерть была решена душой Руны, а умирает Друд. Но парадокс этот — только на первый взгляд. «...Это символистский роман, а не фантастический! Это вовсе не человек летает, это парение духа!», — возражал А. Грин Ю. Олеше, считавшему роман «Блистающий мир» фантастическим [Цит. по: 1, с. 212]. Значит, смерть, которая была решена душой Руны (а душа в произведениях А.С. Грина, как уже было замечено, никогда не ошибается), в душе Руны и происходит: гибнут все высокие цели и порывы, ценности искажаются, земное и обыденное побеждают: Вот он — враг мой! Земля сильнее его; он мертв, мертв, да; и я вновь буду жить как жила, — говорит Руна, видя умершего. Это именно душа Руны — художественная и разносторонняя, крупная душа — легла в финале романа ничком, то есть потерпела поражение в сражении с земным, потеряв «чувство невесомости»: Вот все, что надо, что можно, что следовало сказать об этой крупной душе, легшей ничком. Но ещё несколько слов, может быть, совершенно удовлетворят пытливого читателя, думающего дальше, чем автор, и в одной истории отыскивающего другую, пока не будут исчерпаны все жизни, все любви, все встречи и случаи, пока кроткие могильные холмы, пестреющие зеленью и цветами, не прикроют жизни и дела всех героев, всех людей этого скромного повествования о битвах и делах душевных [2, с. 162].

Как видно из текста, эти «несколько слов», последние строки «Блистающего мира», рассказывающие о событиях мира земного, уже не так важны для автора: роман заканчивается там, где гибнет всё лучшее в душе Руны, хоть сама героиня и остаётся жива. Следовательно, «Блистающий мир» в первую очередь — повествование о битвах и делах душевных. Возникает явная перекличка с Ф.М. Достоевским: «тут Дьявол с Богом борются, а поле битвы сердца людей». Неслучайно всё произведение построено на метафорах души, выполняющих в тексте множество функций, среди которых основная — концептуализующая.

«Блистающий мир» — роман о неразрывной, гармоничной связи внутреннего мира человека с миром мечты. Поэтому в его названии присутствует эпитет блистающий, обычно употребляемый в произведениях А.С. Грина с существительным мир в тех случаях, когда под последним подразумевается внутренний мир человека (ср.: блистающее сознание Грэя («Алые паруса»), или когда данное слово обозначает мир мечты, отождествляемый с понятием рай (например, блистательная страна, куда, по пророчеству Эггля, прекрасный принц должен был увезти Ассоль («Алые паруса»). Потому и не важно, погибает ли физически в финале Друд или нет — не об этом мире роман. Потому и заканчивается повествование в тот момент, когда окончательно рвётся связь внутреннего мира — души Руны с миром мечты.

Литература

1. Варламов А.Н. Александр Грин. — М.: Молодая гвардия, 2008. — 452 с.

2. Грин А.С. Собр. соч.: В 6 т. — Екатеринбург: КРОК-Центр, 1993. — Т. 2.

3. Грязнова А.Т. Вербально-образная картина мира как инструмент лингвопоэтического анализа // Вестник Орловского государственного университета. — 2010. — № 6 (14). — С. 192—194.

4. Грязнова А.Т. Русская романтическая сказка («Городок в табакерке» В.Ф. Одоевского) // Русский язык в школе. — 1996. — № 6. — С. 56—61.

5. Рожков В.В. Метафорическая художественная картина мира А. и Б. Стругацких (на материале романа «Трудно быть богом): дис. ... канд. филол. наук. — Новосибирск, 2007. — 228 с.