И.В. Шарданова. «Структура символических образов "дом" и "путь" в рассказе А. Грина "Крысолов"»

Характер взаимоотношений личности с окружающим миром в художественной системе А. Грина определяется степенью гармоничности динамического и статического начал хаоса и космоса. Весьма показателен в этом отношении рассказ «Крысолов» (1924), по праву считающийся одним из самых символически емких произведений Грина. Хронотоп рассказа воспроизводит реально существующий Петроград 1920 года, действительность которого характеризуется катастрофическими последствиями коренной ломки, затронувшей все уровни человеческого существования в начале XX века. Основную роль в выражении авторской концепции играют мотивы дома и пути.

Весь поэтический строй «Крысолова» нацелен на то, чтобы передать гнетущую атмосферу послереволюционных лет, ощущение трагической потерянности человека. Главным признаком неестественного течения жизни, всеобщего беспорядка является мотив разрушения, потери дома как сферы безопасности, уюта и тепла, идейно-нравственного ориентира. Отметим, что смысловой потенциал архетипа «дом» неизменно привлекает внимание художников слова.

Исходной точкой скитаний героя-рассказчика становится унылая комната в коммунальной квартире. В ней нет ничего от традиционных представлений о доме. Оголенностью, отсутствием уюта («загнившее окно», «маленькая железная печка», «голый стол») это место напоминает тюремную камеру. Обращает на себя внимание отсутствие малейших деталей, указывающих на родственные связи, прошлое, интересы героя.

Знаком ненормальности существования становится состояние отчужденности и невозможности полного уединения, отдыха из-за перенаселенности коммуналки: «За стеной комнаты жила прачка; я целыми днями прислушивался к сильному движению ее рук в корыте... Там же отстукивала, часто глубокой ночью, как сошедшие с ума часы, швейная машина» (1). Создается образ ненастоящего дома — псевдодома. Вследствие длительной болезни герой теряет и это мрачное пристанище, превращается в бездомного до тех пор, пока не обретает сомнительный приют в здании бывшего Банка.

Довершает гриновскую картину грандиозного беспорядка, материального и духовного запустения, царящего в мире, образ Банка, центральный в рассказе. Не случайно сквозными, настойчиво повторяющимися мотивами в его описании являются пустота, тишина, тлен и безжизненность — признаки «стихийного, неодолимого сокрушения» (там же, с. 367), катастрофы. Это помещение наглухо отгорожено от внешнего мира и от людей («засекреченный» вход, окна в двойных рамах, не пропускающие воздух и звуки, позволяющие увидеть лишь крыши домов).

Герою удается найти в лабиринте комнат «кабинет с одной дверью, камином и телефоном» (там же, с. 368). Но и эта лакуна в пространстве Банка является лишь имитацией дома. Символической деталью интерьера становится камин, порождающий ассоциацию с домашним очагом, который, однако, не реализует ее традиционного значения: «Но бесплодно тайно горел этот случайный огонь... Он был неуютен, как костер вора» (там же, с. 369).

Важнейшей характеристикой образа Банка является оппозиция свет — тьма, связанная с ситуацией опасности. Свет и тьма — одно из основных противопоставлений в мифологической модели мира. Оно актуализирует соотношения верх — низ, небо — преисподняя, добро — зло. «Отделение света от тьмы (дня от ночи) равнозначно отделению космоса от хаоса» (2).

Временное пристанище главного персонажа в рассказе оказывается «антидомом» — «чужим, дьявольским пространством, местом временной смерти, попадание в которое равносильно путешествию в загробный мир» (3). Враждебность и разомкнутость пространства как свойство потустороннего мира сопровождается символическим образом его обитателей — крыс-оборотней.

В представлениях древнейших людей мыши (крысы) являются хтоническими животными, способными на метаморфозы (мотив превращения дьявола в мышь, а также человека, особенно женщины, в мышь, и наоборот). Часто с ними «связываются предзнаменования смерти, разрушения, войны, мора, голода, болезни, бедности» (4).

Чрезвычайно значимым для Грина оказывается мотив оборотничества, благодаря которому хтонические животные, связанные с хаосом, предстают ипостасью человека. Крысы в облике людей символизируют низшую часть души, стихию порочных страстей, которая активизируется во время народных бедствий. Крысочеловекам «благоприятствуют мор, голод, война, наводнение и нашествие... Они крадут и продают с пользой, удивительной для честного труженика, и обманывают блеском своих одежд и мягкостью речей. Они убивают и жгут, мошенничают и подстерегают» (1, с. 391). Крысы в рассказе являются олицетворением темных сторон современной писателю эпохи, в которой на первый план выходит «звериное», жестокое начало: люди-крысы правят бал, пользуясь ситуацией безвременья.

Символический образ заброшенного Банка в тексте рассказа обладает семантической многозначностью. С одной стороны, это «антидом», воплощающий идею хаоса, охватившего мир, разрушения духовных и материальных основ бытия. Разоренный Банк — признак экономической нестабильности, перевернутости привычных норм и установлений. С другой стороны, его можно рассматривать как символ самой души человека, пребывающей в состоянии потерянности, оторванности от окружающего мира, зашорености сознания. У Грина-романтика Банк становится местом основного действия и имеет ярко выраженную эмблематику. Это — «храм», где поклоняются и приносят дары Золотому Тельцу. Опустошенный и заброшенный, он символизирует ситуацию идейного перепутья, раздробленности человеческого сознания, оказавшегося на рубеже веков. Данное значение образа реализуется через мотив пути. Как отмечает Л. Михайлова, «характеристики "местности" уподобляют блуждания героя в огромном, темном, мертвом доме Банка новизне своеобразного путешествия, но это путешествие по извилинам собственной души» (5).

Мотив пути героя имеет сложную структуру. Он складывается из двух частей, противопоставленных по ряду признаков. Первая представляет собой блуждание в замкнутом, внутреннем пространстве Банка — в «лабиринте». Вторая — целенаправленное бегство из «антидома», линейное движение в открытом пространстве Петрограда.

Гриновский текст обнаруживает некоторое сходство в деталях с древнегреческим мифом о Минотавре. Помимо лабиринта, их объединяет зооморфный мотив (Минотавр и крысы-оборотни как воплощение опасности, таящейся в лабиринте), а также наличие связи героев с внешним миром. У Грина функцию нити Ариадны осуществляет заработавший телефон (номер герою дает девушка по имени Сузи — единственное теплое воспоминание о внешнем мире).

Троекратный путь в «лабиринте» знаменует этапы духовной эволюции героя. Его первое блуждание по бесконечным комнатам мертвого здания однообразно и бесцельно. Автор фиксирует исходное внутреннее состояние героя-рассказчика: оторванность от «корней», одиночество, опустошенность, ощущение бессмысленности жизни, равнодушие к собственной судьбе. На этом этапе он попадает во власть хаоса, поддается «соблазну разрушения», смиряясь с мыслью о катастрофе. Однако персонаж Грина быстро осознает эфемерность подобного желания: столкновение с враждебными силам неизбежно. Второе блуждание в «лабиринте», которое представляет собой путь вслед за ложным ориентиром (загадочной невидимой женщиной), таящий в себе гибель, приводит к осознанию необходимости занять активную позицию. Темная сторона жизни, придя на смену «прежней холодной и громадной пустоте» (1, с. 384), раскрывает перед ним обман, интриги, а также опасность, грозящую единственному дорогому человеку — Сузи. Именно они выводят героя из первоначального состояния духовного сна. Мотив пути реализуется далее как бегство из «лабиринта» от преследователей-оборотней, уход из «антидома» (и одновременно от прежнего опустошенного состояния).

Однако странствия героя не исчерпываются «лабиринтом». За пределами «антидома» характер его действий резко меняется. Это уже не бессмысленное блуждание, метание, кружение на одном месте, а стремительный бег, почти полет по улицам и площадям ночного Петрограда, поскольку незримая цель ведет героя по прямой, не давая сбиться с дороги. Его путь заканчивается в квартире Крысолова (отца Сузи). Это истинный дом в отличие от псевдодома (комнаты героя в коммуналке) и «антидома» (бывшего Банка). Направление от Банка к дому девушки соотносится с мифологическим путем, связывающим периферию пространства (царство хаоса и злых сил) со сферой космоса (центром). Такое движение характеризуется трудностью, наличием неожиданных препятствий (оборотни, река, мост и т. д.) и поэтому требует смелости и находчивости; в процессе его преодоления «происходит становление человека как героя» (6). Опасность и риск — необходимые условия духовного возрождения, возвращения к утраченным ценностям, средоточием которых в рассказе становится дом-космос.

Итак, в сюжетно-композиционной структуре рассказа можно выделить три смысловых уровня. Первый, внешнесобытийный пласт составляет путь героя в поисках жилья. Следующий уровень — символический — связан с событиями его внутренней жизни. Здесь в центре внимания оказываются духовные метания конкретной личности в условиях рушащегося мира. Постепенно избавляясь от чувства одиночества и безнадежности, герой обретает веру в собственное «Я» и близких ему по духу людей. Третий уровень — глубокие философские обобщения, связанные с «крысиной» темой и символическим образом Крысолова. Важно, что в финале произведения главный персонаж оказывается в квартире истребителя оборотней. С этого момента начинается его новый, скрытый от читателя путь. Не случайно повествование завершается многозначительной фразой: «Я должен завоевать доверие» (1, с. 392). Проблема индивидуальной судьбы расширяется в финале текста в общечеловеческую проблему существования личности как деятельного борца со злом.

Литература

1. Грин А.С. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 4. М., 1965. С. 361.

2. Мифологический словарь: в 2 т. Т. 1. М., 2001. С. 699.

3. Лотман Ю.М. О русской литературе. Избранные статьи: в 3 т. Т. 1. Таллинн, 1992. С. 748.

4. Топоров В.Н. Мышь // Мифы народов мира: в 2 т. Т. 2. М., 1982. С. 190.

5. Михайлова Л. Александр Грин: Жизнь, личность, творчество. М., 1980. С. 114.

6. Топоров В.Н. Мышь... С. 352.