А.О. Ключерова. «Текстовое метафорическое поле феерии А.С. Грина "Алые паруса"»

Значение ключевых метафор в творчестве А.С. Грина, как и семантика ключевых слов в художественном тексте, «рождается всем смыслом текста, его семантической темой» [7, с. 124]. Именно ключевые метафоры образуют ядро текстового метафорического поля (ТМП), которое может являться инструментом концептуального анализа текстов А.С. Грина, так как в произведениях этого автора метафора играет роль доминанты: «Доминанту можно определить как фокусирующий компонент художественного произведения, она управляет, определяет и трансформирует отдельные компоненты. Доминанта обеспечивает интегрированность структуры. Доминанта специфицирует художественное произведение» [10, с. 59].

Ещё в трудах В.В. Виноградова можно найти мысль об укрупнении, развитии метафорического лексического значения за счёт «обрастания» другими метафорами в художественном тексте, то есть о формировании метафорического поля [2, с. 80]. Согласно определению В.П. Абрамова, метафорическое поле — это «структурированное множество метафорических элементов, совокупность словесных ассоциаций, группируемых вокруг образного стержня, ядерного тропа художественного текста» [1, с. 287—289]. Метафорическое поле текста может строиться как на основе актуализированной в художественном тексте языковой метафоры, так и на базе индивидуально-авторской метафоры.

Ядро ТМП состоит из ключевых текстовых метафор и контекстов, в которых они употребляются, при этом первые выступают в роли номинатов текстовых концептов. Центр и ближнюю периферию поля образуют метафорические контексты, реализующие какой-нибудь семантический признак ключевой текстовой метафоры и составляющие на этом основании целые группы, которые могут дифференцироваться далее.

И, наконец, лексемы, употреблённые в прямом значении и согласующиеся по смыслу с метафорами, которые входят в ядро ТМП, представляют собой дальнюю периферию. Следовательно, текстовое метафорическое поле — диффузное образование, ядро, центр и ближнюю периферию которого составляют слова с метафорическим значением, а дальнюю периферию — с неметафорическим.

Кроме того, по мысли В.В. Рожкова, ТМП можно отнести к полям полицентрического типа. Прежде всего это касается полей крупных прозаических произведений: «Отдельные центры общего метафорического поля текста могут взаимодействовать, порождая смысловую динамику произведения в целом...» [8; Электронный ресурс].

Основными методами для данного исследования являются моделирование, непосредственное наблюдение над стилистическими функциями и свойствами различных типов метафор, описание особенностей функционирования метафор в текстах произведений А.С.

Грина, а также методы контекстуального и семантико-стилистического анализа.

Анализируя структуру текстового метафорического поля феерии «Алые паруса», мы пришли к следующим выводам:

Ядро ТМП имеет три центра, которые представлены взаимодействующими между собой метафорами душа — сердце, мир мечты (рай) — блистательная страна и жизнь — игра.

В центре самого поля находятся следующие значения лексемы игра:

1) иронически: «способ ухода от реальности; жизнь в собственной реальности»;

2) «самое важное в жизни, суть жизни»;

3) «подлинная жизнь»;

4) «изменение мира или чьей-то отдельной судьбы».

Последнее из этих значений, в свою очередь, имеет несколько подзначений, относящихся к ближней периферии метафорического поля:

— оживление/воскресение чего-либо/кого-либо; — творение/пересоздание мира или чьей-то отдельной судьбы.

И, наконец, дальнюю периферию текстового метафорического поля феерии «Алые паруса» составляют лексемы, прямое значение которых соответствует значению «ядерных» метафор, и содержащие их контексты. Это такие слова, как душа, рай, жизнь, судьба.

Безусловно, в феерии «Алые паруса» присутствуют ключевые для всего творчества А.С. Грина метафоры. Например: Он посадит тебя в лодку, привезёт на корабль, и ты уедешь навсегда в блистательную страну (метафора мира мечты, отождествляемого с понятием «рай» — А.К.), где всходит солнце и где звёзды спустятся с неба, чтобы поздравить тебя с приездом [3, с. 138]; Тогда сверху, сотрясая и зарывая сердце (метафора души — А.К.) в свой торжествующий крик, вновь кинулась огромная музыка [3, с. 191]. Все они, безусловно, связаны друг с другом и являются номинатами основных текстовых концептов. Сами приведённые метафоры и контексты, в которых они вербализуются, формируют ядро текстового метафорического поля феерии. А дальнюю периферию его будут составлять употреблённые в прямом значении лексемы, смысл которых тождествен смыслу ключевых метафор, и содержащие эти слова контексты. Например: Она кивнула, держась за его пояс, с новой душой и трепетно зажмуренными глазами [3, с. 190]; На обручах латинская надпись: «Меня выпьет Грэй, когда будет в раю» [3, с. 143].

Напомним, что надпись из второй цитаты была на бочке с вином, которое в конце повести пили пассажиры «Секрета» и, конечно же, его капитан — Артур Грэй. Так сбылось одно из нескольких пророчеств, которые можно встретить на страницах «Алых парусов», ведь счастье и начало новой жизни мыслятся в феерии как рай. Эта же идея содержится и в первой цитате: Ассоль входит в «рай» «с новой душой».

Таким образом, внутри ядра ТМП феерии «Алые паруса» можно выделить два центра, представленных важнейшими для всего творчества А.С. Грина метафорами: душа — сердце и блистательная страна — мир мечты (рай). Причём первая из них — языковая (актуализированная в тексте), а вторая — индивидуально-авторская.

Однако в этом произведении актуализируется ещё одна, ключевая именно для него, языковая метафора жизнь — игра. Она имеет несколько значений и относится, с точки зрения классификации Дж. Лакоффа и М. Джонсона, к структурному типу [5, с. 27]. Всё это делает строение метафорического поля «Алых парусов» более сложным.

Сразу отметим, что названная метафора в своём основном (ядерном) значении — «жизнь, судьба» вербально в феерии не представлена, но то, что автор отвёл ей организующую, доминирующую роль, становится ясно из контекста всего произведения. Одно из свидетельств тому — частое употребление в «Алых парусах» лексемы «игрушка» в метафорическом значении: Вырастет, забудет, — подумал он, — а пока... не стоит отнимать у тебя такую игрушку [3, с. 139]; Она (мать Грэя — А.К.) внимала без упреков и возражений, но про себя — во всем, что он утверждал, как истину своей жизни, — видела лишь игрушки, которыми забавляется ее мальчик. Такими игрушками были материки, океаны и корабли [3, с. 153].

При этом в «полусказочных» (т.к. жанр — феерия) «Алых парусах» метафорические конструкции, содержащие в себе лексему «игрушка», по структуре своей являются «метафорами-загадками», где «описываемый объект замещён другим объектом» [6, с. 457]:

Но он уже навсегда запомнил тот короткий грудной смех, полный сердечной музыки, каким встретили его дома, и раза два в год посещал замок, оставляя женщине с серебряными волосами нетвердую уверенность в том, что такой большой мальчик, пожалуй, справится с своими игрушками [3, с. 154].

В приведённых отрывках у лексемы «игрушка» можно выделить сразу два метафорических значения. С одной стороны, игрушками иронически назван уход от реальности. Неслучайно в обеих цитатах выражено снисходительное отношение родителей главных героев (отца Ассоль и матери Грэя) к тому, чем живут их дети. Но, опять же, при рассмотрении в контексте всего произведения данные метафоры приобретают прямо противоположное значение: самое важное в жизни, суть жизни. Это и мечта Ассоль, определившая её судьбу, и то, что составляет дело всей жизни Грэя и является его воплощённой мечтой.

При этом оба рассмотренных значения лексемы «игрушка» и контексты, в которых эти значения реализуются, относятся к центру текстового метафорического поля, а словосочетание истину своей жизни и существительные материки, океаны, корабли, раскрывающие смысл метафор, — к его дальней периферии.

По большому счёту, вся феерия — повествование об ожившей игрушке. Ведь подлинная феерия («волшебное зрелище») начинается именно в тот момент, когда в руки Ассоль попадает игрушечная яхта с алыми парусами, сделанная Лонгреном. После чего корабль, по неосторожности пущенный ею по ручью, как будто оживает и плывёт, как настоящий. Таким образом, девочка получает символическое предзнаменование — сначала ещё смутное, не осознанное предчувствие чего-то необычного, но затем, после встречи с Эглем — автором пророчества об алых парусах — обретшее весьма определённые очертания. Да и сам Эгль, по сути, становится лишь «глашатаем» того неизбежного, которое должно свершиться уже независимо от его воли или фантазии, потому что стало вполне прозрачным, когда он вытащил из ручья красивый игрушечный корабль и встретил девочку с искренней душой, жаждущей чуда.

В финале феерии история с ожившей игрушкой повторяется, но уже на другом уровне: (масштаб этого события увеличивается подобно тому, как растёт, прежде всего духовно, сама героиня). Как уже было замечено, мечту, которую Ассоль дарит Эгль «меж двумя глотками ароматической водки и размышлениями о песнях каторжников», Лонгрен называет игрушкой, а потом эта мечта сбывается благодаря Грэю, приплывшему под алыми парусами. Следовательно, метафора жизнь — игра в «Алых парусах» выполняет концептуализующую, сюжетообразующую, композиционную и другие функции.

Также именно благодаря ей возникает перекличка между образами исполнившего мечту Ассоль Грэя, который в произведении произносит ставшую крылатой фразу «чудеса надо делать своими руками», и Лонгрена, смастерившего первый, игрушечный, корабль с алыми парусами своими руками.

Кроме того, метафора жизнь — игра в феерии организует текст и на глубинном, смысловом уровне. Ведь судьбы главных героев — Ассоль и Грэя — действительно строятся по законам своеобразной игры: пророчество произнесено, и, каким бы смешным и нереальным оно ни казалось, героиня в него поверила, а следовательно, оно не могло не исполниться. Поэтому А.С. Грин подчёркивает неслучайность происходящего, иронически замечая:

Так, — случайно (выделено автором — А.К.), как говорят люди, умеющие читать и писать, Грэй и Ассоль нашли друг друга утром летнего дня, полного неизбежности [3, с. 172].

Лексема «игра» в значении жизнь/судьба — ещё один центр в структуре ядра ТМП «Алых парусов» (наряду с двумя другими «ядерными» метафорами душа — сердце и мир мечты (рай) — блистательная страна), а словосочетание полного неизбежности, указывающее на судьбоносный характер описываемых событий и отсылающее, опять же, к центральной метафоре произведения, относится к дальней периферии метафорического поля. На ней находятся и выделенные слова и содержащие их контексты в других фрагментах из «Алых парусов»:

— Вы видите, как тесно сплетены здесь судьба, воля и свойство характеров; я прихожу к той, которая ждёт и может ждать только меня, я же не хочу никого другого, кроме неё, может быть именно потому, что благодаря ей я понял одну нехитрую истину [3, с. 187] (слова Грэя).

Тут только он уяснил себе, что в лице девочки было так пристально отмечено его впечатлением. «Невольное ожидание прекрасного, блаженной судьбы», — решил он [3, с. 137] (размышления Эгля об Ассоль).

В «Алых парусах» игра «появляется в самые напряжённые моменты развития сюжета», отмечает А. Жуков [4; Электронный ресурс].

О том, что «игра» в феерии — ключевое понятие, пишет и Е.А. Яблоков в книге «А.С. Грин в жизни и творчестве»: «Грин рисует в повести «реальное чудо» — цепь «небывалых» событий, в которых, однако, нет ничего фантастического; причиной того, что они произошли, явилась общая игра (выделено автором — А.К.)» [9, с. 34].

Далее исследователь описывает этапы этой «игры» — основные звенья истории корабля с алыми парусами.

А как появляются «люди, умеющие читать и писать» — лишённые способности мечтать и не признающие ничего, кроме очевидного, взрослые, причём взрослые с самого рождения, на наш взгляд, объяснено в двух других отрывках из «Алых парусов»:

По всем его (работника магазина игрушек — А.К.) словам выходило, что дети в играх только подражают теперь тому, что делают взрослые.

— Теперь дети не играют, а учатся. Они все учатся, учатся и никогда не начнут жить. Все это так, а жаль, право, жаль [3, с. 165].

Отсюда — ещё одно метафорическое значение лексемы «игра» (также относящееся к центру ТМП): игра — подлинная жизнь.

Выходит, что, согласно замыслу «Алых парусов», каждый человек стоит перед выбором, по какому пути пойти: 1) игра, воображение — подлинная жизнь; 2) подражание — путь в никуда. И только первый путь может привести к настоящему счастью: тот, кто умеет играть, способен мечтать и верить, а в мире Грина каждый получает «по вере своей».

В работе «По вере вашей да будет вам («Алые паруса» А.С. Грина: православный взгляд)» А. Смоленцев так характеризует главную героиню феерии: «Ассоль — это деятельность мечты. Но что такое деятельная мечта? Это вера. Вера — есть высшая мера мечты. Ассоль не мечтает. Она верит. То есть знает — корабль неизбежно придет за ней. И именно вера делает ее непохожей на остальных, именно вера поднимает её над обыденностью. И именно вера Ассоль делает этот образ равнозначным, равновеликим образу Грэя» (Цит. по: [9, с. 34]).

«Люди, умеющие читать и писать» — это те, кто в детстве не научился играть. Им в феерии противопоставлены Ассоль и Грэй, вдоволь игравшие в детстве, причём, в силу различных обстоятельств, в одиночестве, «в своём мире», что не могло не развить воображение.

Эти герои продолжают играть и став взрослыми, каждый миг их жизни наполнен фантазией. Так, чтение книги превращается для Грэя в беседу с её автором:

Под вечер он уселся в каюте, взял книгу и долго возражал автору, делая на полях заметки парадоксального свойства. Некоторое время его забавляла эта игра, эта беседа с властвующим из гроба мертвым [3, с. 154].

Таким образом, у метафоры жизнь — игра есть ещё одно значение, также находящееся в центре метафорического поля: изменение мира или чьей-то отдельной судьбы. Это значение способно дифференцироваться далее на подзначения, которые образуют ближнюю периферию. Одно из них — оживление/воскресение чего-либо, кого-либо — реализуется в вышеприведённом отрывке.

Оживить игрушки, которые она изготавливает, мечтает и Ассоль:

— Я, — говорит, — так хочу изловчиться, чтобы у меня на доске сама плавала лодка, а гребцы гребли бы по-настоящему; потом они пристают к берегу, отдают причал и честь-честью, точно живые, сядут на берегу закусывать [3, с. 162].

Но в данной цитате на первый план выходит другое подзначение существительного «игра» — творение/пересоздание мира или чьей-то отдельной судьбы. Наречие по-настоящему и сравнительный оборот точно живые, соотносящиеся по смыслу с этим подзначением, принадлежат к дальней периферии текстового метафорического поля. При этом последний является маркером ирреальности, указывающим на то, что действие происходит в собственном мире героини.

Но игра у А.С. Грина способна не только создавать воображаемый мир, но и пересоздавать мир реальный. Именно эта мысль, на наш взгляд, и лежит в основе замысла «Алых парусов»: «Грин настаивает на благотворной власти игры (выделено автором — А.К.). С его точки зрения, игра — воплощение гармонии человека и бытия, высшей, божественной полноты существования. Игра не пустая забава, а один из способов пересоздания мира на "светлых" основаниях. Игровое не значит "ненастоящее"» [9, с. 35].

«Жизнь — игра», и, говоря: «чёрную игрушку я сделал, Ассоль» [3, с. 130], Лонгрен не столько метафорически объясняет свой поступок на языке, понятном его маленькой дочери, сколько отсылает нас к авторскому замыслу. Отец Ассоль карает Меннерса за то, что тот когда-то не помог его жене Мэри, и в момент мщения, вероятно, чувствует, что исполняет волю провидения. Ведь он не убивает Меннерса, а позволяет случиться тому, что, по его мнению, должно случиться — таковы правила игры, которая зовётся жизнью. Меннерс не получает помощи потому, что некогда не помог сам. Но не спасти гибнущего от верной смерти — преступление. Это чёрное пятно на совести, и Лонгрен, понимая это, признаётся дочери в том, что сделал «чёрную игрушку».

И вновь перекличка: роль провидения с самого детства берёт на себя и Грэй:

...тип рыцаря причудливых впечатлений, искателя и чудотворца, т. е. человека, взявшего из бесчисленного разнообразия ролей жизни самую опасную и трогательную — роль провидения (дальняя периферия — А.К.), намечался в Грэе еще тогда, когда, приставив к стене стул, чтобы достать картину, изображавшую распятие, он вынул гвозди из окровавленных рук Христа, т. е. попросту замазал их голубой краской, похищенной у маляра [3, с. 142].

Но его «игрушки» — другого цвета:

Этот совершенно чистый, как алая утренняя струя, полный благородного веселья и царственности цвет являлся именно тем гордым цветом, какой разыскивал Грэй. В нем не было смешанных оттенков огня, лепестков мака, игры фиолетовых или лиловых намеков; не было также ни синевы, ни тени — ничего, что вызывает сомнение. Он рдел, как улыбка, прелестью духовного отражения [3, с. 174—175].

Таким образом, онтологические, с точки зрения когнитивистики, метафорические конструкции (их основу, отмечают Дж. Лакофф и М. Джонсон, «составляет опыт восприятия физических объектов и их свойств»), прежде всего те, при помощи которых мечты, поступки, занятия человека и сам человек осмысляются как игрушки, в произведениях А.С. Грина выполняют концептуализующую функцию, а также являются средством экспликации в тексте ещё более значимой структурной метафоры жизнь — игра — ключевой для понимания смысла феерии «Алые паруса».

Следовательно, построение текстового метафорического поля — достаточно перспективный метод анализа концептуальной структуры прозы А.С. Грина, где доминантой является метафорический тип значения. Использование данного метода наиболее оправдано при исследовании текстов, в которых реализуется несколько ключевых метафор (т.е. произведений с полицентричными ТМП), особенно если хотя бы одна из входящих в состав данных метафор лексем имеет несколько переносных значений.

Литература

1. Абрамов В.П. Семантические поля русского языка / Академия пед. и соц. наук, Кубанский гос. ун-т. М.; Краснодар, 2003. 337 с.

2. Виноградов В.В. О языке художественной прозы: Избранные труды. М.: Наука, 1980. 360 с.

3. Грин А.С. Собр. соч.: В 6 т. Т. 1. Екатеринбург: КрОк-Центр, 1993.

4. Жуков А. Игра в произведениях Грина «Алые паруса» и «Бегущая по волнам». [Электронный ресурс]. URL: http://grin.lit-info.ru/grin/kritika/zhukov-igra-v-proizvedeniyah-grina.htm (дата обращения: 21.07.2017).

5. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живём. М.: Едиториал УРСС, 2004. 256 с.

6. Левин Ю.И. Структура русской метафоры // Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Языки русской культуры, 1998. С. 457—463.

7. Новиков Л.А. Современный русский язык. Теоретический курс: Лексикология. М., 1987.

8. Рожков В.В. Метафорическая художественная картина мира А. и Б. Стругацких (на материале романа «Трудно быть богом): дис. ... канд. филол. наук. 2007. Электронный ресурс. Точка доступа: http://www.plam.ru/nauchlit/metaforicheskaja_hudozhestvennaja_kartina_mira_a_i_b_strugackih_na_mater iale_romana_trudno_byt_bogom/p3.php#metkadoc19