Н.Н. Грин (Гриневской). До 8 декабря 1929, Феодосия

Нина, золотая моя, среди всяких волнений есть какой-то центр, подобный солнечному сплетенью — если в него попасть, вдруг всё делается парализовано. Как бы я хотел знать такой секрет.

Когда сожжешь письмо, например, оставшийся пепел поднимается и начинает летать с важным видом: «Я, мол, тут главный» — и никак не может осесть; а дело-то не в нем, а в словах, которые сгорели.

Вот и твое расстройство сегодня — это вот такой пепел. Не будем дуть на него.

Виноватый.

Примечания

Датируется предположительно, по книге Ю. Первовой: «Дни перед отъездом Александра Степановича были омрачены спорами — о Крутикове и о том, чтобы ехать вместе. <...> Остался след из таких размолвок. "Нина, золотая моя, среди всяких волнений есть какой-то центр <...> Виноватый." Снова Нина укладывала вещи Александра Степановича, снова положила записку в дорожную корзинку с едой: "8.XII.29 г. Голубчик мой ненаглядный, как подумаю, что едешь один, без крова в Москве, сердце разрывается за тебя." В ночь перед отъездом Александр Степанович заболел — у него снова был тяжелый приступ малярии. Пришлось сдавать билет. Через два дня, еще слабый, Грин уехал.» [22]. Печатается по тексту книги Ю. Первовой [22]. Подлинник находится в РГАЛИ (Ф. 127. Оп. 1. Ед. хр. 69). Публикуется впервые.