Н.Н. Грин (Гриневской). До 16 августа 1931, Москва

Здравствуй, дорогая Нинушка!

Господь тебя благослови и помилуй. Дорога была скверная: тысячи ханов сидели на носках и портили мне жизнь. Я приехал в квартиру Сендерихина, отдал вещи Марусе, умылся, побрился и пошел по делам. Очередь, поэтому с большим трудом мне удалось достать у Шульца гарантию в Литфонд на 250 р., из них я вчера и сегодня получил 100 р., 40 р. — тебе перевел вчера, а завтра переведу тебе еще 50 р., причем, если они доплатят остальные 150 р., то, конечно, вышлю и эти. Я говорил с Петром Ивановичем Чагиным и заключаю, что [ситуация] в высшей степени благоприятная и зависит от того, как я сумею подать тот материал, кот<орый> [неразб.] ни в какой степени моего свободного душевного состояния. Из небольшого числа ангелов, посланных на землю, один из них, О.М. Новикова, (я в ужасе) пишет, по моей просьбе, это письмо. Я страшно устал, Нинушка, и, конечно, вечное выражение чувств и дел нашло бы место в одном письме моей бы небезвестной рукой, не будь моя так тяжела, и трудно на душе. Билет уже куплен на 19-е число, что я могу сделать до этого числа, то в наших руках, если не сумею сделать, значит, нельзя. Бог почему-то запрещает это делать. К этому моему письму О<льга> М<аксимилиановна> присоединяет удостоверение в моем хорошем поведении, прошу писать на квартиру Сендерихина.

Пыль ног твоих целую и воздух, которым ты дышишь. Твой Саша. Любимая моя!

Будь здорова. Береги себя.

Саша.

Я просил О<льгу> М<аксимилиановну> написать это письмо только потому, что я... очень устал. А<лександр>.

Примечания

Датируется предположительно, по дневниковой записи О. Новиковой: «16 августа 1931 г. Несколько дней пьяный, несчастный Грин! Ночует у нас, уходит рано утром. Имела несчастье писать под его диктовку письмо Нине Николаевне» [31: 197]. Печатается по тексту доклада С. Барановой «Весь навсегда твой Саша» [21: 39—40]. Подлинник находится в РГАЛИ (Ф. 127. Оп. 1. Ед. хр. 69). Публикуется впервые.