Н.Н. Грин (Гриневской). 7 января 1932, Старый Крым

7-е

Здравствуй, дитятко мое милое, Нинушка, пресветланушка, ветерок сладостный, сияние голубое. Еще раз поздравляю тебя с Р<ождеством> Х<ристовым> и чего желаю? здоровья и скоро увидеть тебя.

Правда, вчера... с «взаимно», старуха¹ принесла с телефона известие. Что ты приедешь 13-го, но разве могу я не желать скорее расцеловать тебя? Целую тебя в пузяшку, в губки, глазки, ушки, целую ручки и ножки, спинку и пониже; волосики и височки. Старуха вчера нашла на твоем столе 10 конвертов. Есть ли у тебя чтение, газеты? Какие, и что дают кушать? Как спишь? Подживает ли разрез? Что обнаружила операция? Для всего этого письма тебе конвертик — напиши, душечка, дурашке своему. Температура вчера в 10 ч. — 36,5 (в 8 ч. — 36,4), не ставил потом до 4-х ч., т. к. спал. В 4 ч. было 37,6, в 6 ч. — 37,3; в ½ 9-го — 36,8! Удивительно. Сегодня в 7 ч. утра — 36,6; в 8½ (когда пишу) — 36,4. Желудок (фи!) исправился, но иногда надобится клистир. (Ф-фу!) И то — благо. Сегодня я спокойный за тебя душой, спал так крепко, что, проснувшись ночью, внимательно прислушивался к твоей кровати — как Нина дышит? и, вдруг, вспомнил, Золотая моя! Перевод от В<еры> П<авловны> (100 р.) был телеграфный. С пищей мирно и хорошо, всё есть пока. Всё еще ем того зайца, от которого получил (давно необходимую!) гастрическую неприятность. Старухе какая-то старуха знакомая привезла из Слинор 4 к<г>. сахарного песку; наша бабушка на радостях сварила варенье из вишни в бутылке. Но что она нашла в буфете третьего дня! Забытую тобой щепотку чая в бумажке. Ее сегодня торжественно заварили. Чаю — на 4 дня. Еще обещали немного в одном месте. Есть мышеловка, в ней уже удавился один мышонок, другие не ловятся. Напиши, прислать тебе денег? и сколько? Старуха говорит, что страдает бессонницей — на самом деле, спит крепче меня. Топит хорошо, и плиту. Ах, Нина, Ниночка, любимая ты моя! Что это я всё пишу о пустяках, как бы передать тебе всю мою любовь, всю нежность, всё умиление перед тобой, милой забавнушкой и милой друженькой! Буду считать дни, но есть у меня, почему-то, чувство, что ты приедешь 12-го. Писем ни от кого не было. Вот как я ем: утром 2 яйца, в 10 ч. — «заяц» (большой очень), на обед суп и... заяц; сегодня с гречневой кашей. Старуха исправилась и о масле ни гу-гу! Лишь первый день попыталась, но смирилась. Мы мирно ждем тебя; без вечных перебранок, и часто говорим о тебе, милушка дорогой. До свиданья, ненаглядная моя, радость и жизнь; крепко целую, крепко обнимаю тебя и крещу на сон. Прочел всего Пыляева от доски до доски.

Весь твой и навсегда. 7-го декабря.²

Примечания

Год установлен по содержанию письма. Печатается по тексту доклада С. Барановой «Весь навсегда твой Саша» [21: 42—44]. Подлинник находится в РГАЛИ (Ф. 127. Оп. 1. Ед. хр. 69). Публикуется впервые.

1. ...старуха... — Имеется в виду О.А. Миронова.

2. 7-го декабря. — Ошибка Грина, правильно: января.