Дом капитана. Одна из легенд

Если пробуешь проследить жизненный и творческий путь писателя, никак не миновать музея, ему посвященного. Хотя бы уже потому, что в доме, теперь — музее, жил ведь какое-то время автор; он входил, как ты сейчас, в эту дверь, из окна видел ту же самую улицу...

Есть три таких дома А.С. Грина. Один на родине писателя и два на крымской земле — в Феодосии и Старом Крыму. В Кирове, правда, ему посвящен лишь один из залов литературного музея (писатель родился в городе Слободском Вятской губернии). Но старый кирпичный дом стал музеем писателя.

Савва Бродский (1923—1982) вырос в Ленинграде, окончил там художественную школу, затем Московский архитектурный институт. Работал в проектном институте «Гипротеатр»; спроектировал и построил два театра в Петрозаводске, дом-музей А. Грина в Феодосии, участвовал в реконструкции Центрального дома работников искусств в Москве. Известен как скульптор и поэт.

Занимаясь книжной графикой, Савва Григорьевич успешно иллюстрировал многотомные собрания сочинений отечественных и зарубежных классиков, в том числе Драйзера, Мериме, Мопассана, Роллана, Стивенсона, Флобера, Цвейга, Сервантеса, Гоголя, Грина.

Самый посещаемый «Дом Грина» — конечно, феодосийский, и не потому лишь, что место курортное. Возникает естественное желание посмотреть, понять, освоить сознанием, что именно здесь были написаны книги до конца еще не разгаданной, волшебной прозы.

Среди множества трудностей, возникших перед организаторами музея, было полное отсутствие мемориальных вещей, вообще всяких следов пребывания здесь писателя-романтика: сорок лет подряд в доме жили другие люди. В то же время романтическая гриновская тема требовала иного, не типового решения, со своими средствами и приемами, не похожими на экспозиционные интерьеры, скажем, чеховского Дома-музея в Ялте или музея Сергеева-Ценского в Алуште.

Грин неделями слонялся по порту и робко просил капитанов взять его матросом на пароходы, но ему или грубо отказывали, или высмеивали в глаза, — какой мог получиться матрос из хилого юноши с мечтательными глазами.

Константин Паустовский

Оригинальный и, можно сказать, у нас единственный в этом роде проект оформления музея создал известный московский художник С.Г. Бродский. Он же и осуществил свой проект. В мире известно лишь несколько музеев, открывающих посетителю жизнь литературных героев — скажем, Тома Сойера и Гека Финна, героев сказок Андерсена. В Лондоне на улице Бейкер-Стрит, есть мемориальная квартира Шерлока Холмса, обставленная в соответствии с описанием Конан-Дойля в его прославленных рассказах. Феодосийский музей А.С. Грина, открывая «Гринландию», в то же время дает наглядное представление о жизни и творчестве самого писателя.

Музей оформлен как некий символический гриновский корабль; экспозиционные комнаты призваны смотреться как части этого корабля: «Трюм», «Каюта капитана», «Корабельная библиотека»... Экспозиционный материал — прижизненные издания книг писателя, фотографии, копии рукописей и так далее — поступал из самых различных источников. Помогли музею и архивы, особенно ЦГАЛИ, кое-что удалось приобрести у организаций и частных лиц.

Дом в Вятке, где жила семья Гриневских в 1888-1895 годах. Сейчас в нем музей А.С. Грина

На стене у входа можно видеть мемориальную доску с барельефом писателя и надписью: «В этом доме с мая 1924 по ноябрь 1928 года жил и работал писатель-романтик Александр Грин». 9 июля 1970 года романтический гриновский корабль вышел в свое долгое и счастливое плавание.

Здесь надо сказать, что ни в бытовой обстановке, ни в одежде Александр Степанович никак не подчеркивал своего пристрастия к морской экзотике. Квартира на Галерейной улице не выглядела жилищем матерого морского волка, как может показаться иному посетителю уже при самом входе в музей: обитая медью, дубовая дверь, уцепившийся за асфальт тротуара судовой якорь со штоком, часть мачты, живописно растянутый сизальский канат...

Наконец, Грину «повезло». Его взяли без жалованья учеником, на пароход, уходивший из Одессы в Батум. На нем Грин сделал два осенних рейса...

Грин... сделал единственный заграничный рейс в Александрию, но его уволили с парохода за столкновение с капитаном.

Константин Паустовский

Комнаты Грина, что в Феодосии, что в Старом Крыму, были обставлены предельно просто, скромно. Никаких буссолей, кусков коралла, старинных лоций. Если Ю. Олеша, а позднее К. Паустовский, приводя услышанное от других, упоминают носовую часть корабля, якобы украшавшую последнее обиталище автора «Алых парусов», то это, несомненно, лишь отголосок легенды, одной из многих легенд о Грине.

Желание выглядеть моряком осталось в далекой юности. Сложившийся художник смотрит иначе: ничего показного.

Дом на Галерейной улице в Феодосии. Мемориальный музей А.С. Грина. Современное фото

И, пожалуй, из посторонних разве только полицейский чиновник, по долгу службы, снимая особые приметы у политического арестанта Гриневского, разглядел на его обнаженной груди моряцкую татуировку — рисунок шхуны под парусами, сделанный, очевидно, в одном из давних плаваний...

В самом деле, обратим внимание на фотографии Грина: наглухо застегнутый воротничок и почти всегда — галстук. В летней Феодосии, посреди «курортной раздетости», чего бы, кажется, не распахнуть невзначай ворот рубашки! Ничуть не бывало. Грин держится строго, даже несколько чопорно. Носит костюм сурового полотна или темно-серый люстриновый. В этом смысле Грин походил на любимого им с детских лет автора «Острова сокровищ» Р. Стивенсона, который тоже не тянулся к картинности Билли Бонса или других своих героев, хотя и жил на экзотическом Самоа посреди океана.

Александр Грин. Рисунок с натуры Исаака Бродского. 1918 год

Есть, впрочем, фотография 1923 года — время выхода в свет «Алых парусов», — где Грин снят в «капитанской фуражке». В музее похожая фуражка лежит на столе «Каюты капитана Геза»: однажды Грин купил такую, будучи уже в Феодосии, — ради игры, улыбки.

«Каюта капитана» в экспозиции феодосийского музея А.С. Грина

Капитанка очень естественно сближалась с морскими сюжетами гриновских произведений. Не тут ли начало еще одной легенды о Грине, капитане и мореплавателе?

А.С. Грин. Фото 1923 года

Писатель тонкого вкуса и юмора, Грин не мог, конечно, всерьез позволить себе какую бы то ни было бутафорию. В то же время он никогда не потешался над тягой к моряцкой внешности у своих героев, будь то юный Санди из романа «Золотая цепь» или похожий на шута ряженый старичок из рассказа «Комендант порта». Для них у автора всегда в запасе сочувствие и дружеская улыбка. Он их понимает, любит, нередко ими любуется.

Грин любил у моря тишину, звуки моря, порта, а не курортный шум... Когда мы ездили в Коктебель... Александр Степанович особенно подтягивался в строгости своей и моей одежды. Мы с ним почти всегда были единственными одетыми людьми, кроме разве художника Богаевского, также весьма щепетильно относившегося к беспорядку в одежде.

Н.Н. Грин

Ясно, что «романтическое» оформление музея, предложенное художником, призвано показать именно гриновских героев, и не только с «видовой» стороны, но, что гораздо важнее, поведать об их внутренней, духовной жизни, с их мечтами, благородными поступками и порывами, с характерами, с враждой и любовью. Это главное угадывается в карте выдуманной страны «Гринландии», в иллюстрациях художника С. Бродского, средствами своего искусства воссоздавшего гриновские образы; оно глядит со страниц экспонируемых книг и рукописей писателя, с документов о его жизни — в конечном счете, вы знакомитесь с самим писателем, доподлинным Александром Степановичем Грином, который как-то сказал и такое: «Я — это мои книги».