Прокламация

— Долговязый оказался неоценимым подпольным работником, — вспоминал Наум Быховский. — Он превосходно знал быт и психологию матросской массы и умел говорить с ней ее языком. В работе среди матросов Черноморской эскадры он использовал все это с большим успехом и сразу же приобрел здесь значительную популярность. Для матросов он был ведь совсем свой человек, а это исключительно важно. В этом отношении конкурировать с ним никто из нас не мог.

Но кроме подпольной работы среди матросов Грин также писал для партии агитационные тексты. И писал их по-своему — забывая о заданной теме и уносясь в миры фантазий.

Как-то Быховский сочинил прокламацию и решил опробовать ее на Александре Степановиче.

— Некоторые выражения ему, кажется, не особенно нравились. Но я же не знал, что это будущий видный экзотический беллетрист, и потому не придавал особенного значения его критике. Помнится, однако, что ему хотелось придать этой прокламации необычную для такой литературы, своего рода беллетризированную форму, — вспоминал Наум Яковлевич.

Тогда он сказал подопечному:

— А знаешь, Гриневский, мне кажется, из тебя мог бы выйти писатель.

Сказал и забыл.

А Грин — запомнил.