I.I. Жизнь и творческий путь Александра Грина

Прежде чем говорить о творческом пути писателя, требуется хотя бы коротко рассказать о его биографии. Вот как Грин писал о себе: «Я родился в г. Вятке, в 1880 году, 11 августа; образование получил домашнее; мой отец, Степан Евсеевич Гриневский, служил в земстве, а в Вятку попал из Сибири, куда был в 63-м году сослан за восстание в Польше. Моя мать — русская, уроженка г. Вятки, Анна Степановна, скончалась, когда мне было 12 лет.

16 лет я уехал из Вятки в Одессу, где служил матросом в Р.О.П. и Торг. и в Добровольном Флоте. Я проплавал так три года, затем вернулся домой и через год снова пустился путешествовать. После различных приключений я попал в 1906 году в Петербург, где напечатал первый свой рассказ в "Биржевых ведомостях" под названием "В Италию".

Всего мной написано и напечатано (считая еще не вошедшее в книги) около 350 вещей»¹.

На момент написания этой автобиографической справки жить писателю оставалось примерно 6 лет.

Безусловно, такая заметка не дает полноценного представления о жизни Грина, но и по ней очевидна его непростая жизнь. Когда изучаешь более подробно его биографию, невольно удивляешься: как человек, на чью долю выпали такие испытания, смог создать «Алые паруса», «Бегущую по волнам» и придумать фантастичную Гринландию?

Творческий путь Грина складывался своеобразно. В истории литературы достаточно примеров, когда писатель, начинавший с романтических произведений, позже «уходил» в реализм, но тут все произошло противоположным образом.

В.С. Вихров пишет: «Он и начинал свой литературный путь как "бытовик", как автор рассказов, темы и сюжеты которых он брал непосредственно из окружающей его действительности»². Это было закономерно. На момент начала творческого пути перепал довольно сложный период жизни Грина. Неоднократные ссылки, практически постоянная нужда скрываться под различными псевдонимами, вечные бытовые проблемы — такой образ жизни оставил довольно сильный отпечаток на раннем творчестве писателя.

Впрочем, нужно подчеркнуть, что реалистические произведения «пунктиром прошивали его творческую биографию до самого конца»³. И хотя они, безусловно, уступали сотворенному позже цельному миру Гринландии, но их создание было необходимо для полноценного становления его как автора; так формировались собственные «эстетические принципы будущей романтической концепции писателя»⁴.

Творческие способности Александра Грина проявились еще в детстве.

Его сочинения в реальном училище выделялись из ряда других, но зачастую получали отзыв: «Написано отлично, но не на тему»⁵. В юном возрасте, будучи еще в реальном училище, он писал стихи, отправлял их в журналы, но ответов не было. За одно из стихотворений, не самым лестным образом характеризующее педагогов, Грин был исключен из Вятского реального училища.

Затем, в подростковом возрасте, к нему пришло желание стать моряком. Первое путешествие было в Одессу, следом он поступил юнгой на пароход Платон. Опыт этого плавания позднее пригодился ему при написании «Алых парусов». И хотя в том рейсе очень впечатлили Грина и Кавказ, и Крым, но «огни вечерней Ялты запомнились больше всего. Огни порта сливались с огнями невидимого города. Пароход приближался к молу при ясных звуках оркестра в саду. Пролетел запах цветов, теплые порывы ветра; слышались далеко голоса и смех»⁶. Плавания на Платоне были недолгими: после второго рейса у Грина произошел конфликт с капитаном, и будущий писатель покинул корабль.

Ему снова пришлось искать место, и он случайно попал на парусник Святой Николай. И, хотя плавание было очень трудным, Грин уже в то время не мог жить без мечты и сказок. Он замечал прекрасное, несмотря на тяжелую работу. Вот как писатель позднее изобразил пейзажи около Херсона: «Все стало розовым — заря, камыши, вода, нигде я не видел берега, а если видел, то не узнавал его, принимая за острова. В этом дремуче-зеленом, ярко пылающем зарей мире зеленые отражения под водой, отражения встречных парусов, золото с вином солнца и торжественная белизна свивающихся из туманов озаренных облаков сверкали, как изображение полного счастья рукой природы, и теми средствами, какие даны ей»⁷. Возможно, в тех плаваньях юный Грин впервые начал задумываться о своей Стране, стремясь отвлечься от суровой действительности.

Затем было вынужденное возвращение в Вятку, тяжелый год, проведенный в Баку, и служба в царской армии. Бесспорно, это было сложное время, но жизненный опыт, полученный в результате нелегких уроков, позднее нашел отражение в произведениях Грина.

В армии он попал в карцер, откуда вскоре сбежал. А в 1903 году Грин приехал в Севастополь по заданию революционной организации.

Знакомство с городом произвело на него сильное впечатление, и позднее в городах его собственной Страны появились места, похожие на Севастопольские. Тогда же произошло еще одно знаменательное для Грина событие: близкий товарищ Быховский, прочитав составленную Грином прокламацию, обронил ему: «Гриневский, из тебя, мне кажется, мог бы выйти неплохой писатель...»⁸.

«Эти слова, — рассказывал Александр Грин, — как удар, толкнули мою душу, зародив в ней тайную, стыдливую мечту о будущем. До сих пор я не знал, к чему стремиться, во мне был хаос и смута желаний; вечная нищета не давала мне возможности остановиться на каком-то твердом решении о своем будущем. Уже испытанное: море, бродяжничество, странствия показали мне, что это все-таки было не то, чего жаждет моя душа. А что ей было нужно, я не знал. Слова Быховского были не только толчком, они были светом, озарившим мой разум и тайные глубины моей души. Я понял, чего я жажду, душа моя нашла свой путь. Это было, как первая любовь. Я стыдился даже своих мыслей об этом, считая, что для писателя очень ничтожен, мало знаю, мало могу, и, быть может, нетерпелив. Но зароненная настоящая мысль не угасала. Постепенно я стал понимать, что меня всем существом тянет к писательству, хотя еще не понимал, как это произойдет»⁹.

Затем был арест, тюремное заключение сроком в 2 года, амнистия из-за революции 1905 года, еще один арест, но уже в Петербурге, и, как своеобразный итог, — ссылка в Тобольскую губернию.

Следствием всего произошедшего стал первый рассказ писателя, «Заслуга рядового Пантелеева», появившийся в 1906 году. Произошло это так: «Быховский как-то пожаловался Грину, что партия нуждается в агитке для распространения в войсках. Гриневский (настоящая фамилия Грина — прим. авт.) ответил: "Я вам напишу". И действительно вскоре принес рассказ»¹⁰. Впрочем, до обычных читателей произведение не дошло, весь тираж был сожжен в типографии; следующую агитку «Слон и Моська» постигла такая же участь.

Первым же напечатанным произведением стал изданный в 1906 году рассказ «В Италию».

Затем появились еще несколько, последний из которых, «Случай», впервые был подписан столь привычным для нас псевдонимом — «Грин».

В 1908 вышел первый сборник, озаглавленный «Шапка-невидимка». Название ему было дано не по одному из произведений в нем, а благодаря первой жене писателя — Вере Павловне Абрамовой (Калицкой). Она посоветовала ему тогда: «Ты сейчас живешь под чужим именем, как бы под шапкой-невидимкой, пусть первая книга твоя так и называется "Шапка" невидимка»¹¹.

Варламова пишет, что «преддверьем гриновского романтизма стали два рассказа — "Она" и "Воздушный корабль"»¹². И уже в 1909 появился особенно важный для нас рассказ — «Остров Рено», впервые открывающий читателю Гринландию.

Несмотря на то, что рассказ фантастичен, а действие происходит в вымышленной стране, читатель легко улавливает тревогу реальной жизни. В статье «Литературные силуэты» критик Л. Войтоловский отозвался об «Острове Рено» так: «Может быть, этот воздух не совсем тропический, но это новый особый воздух, которым дышит вся современность — тревожная, душная, напряженная и бессильная»¹³. Там же критик привел определение гриновского романтизма: «Романтика романтике рознь. И декадентов называют романтиками... У Грина романтизм другого сорта. Он сродни романтизму Горького... Он дышит верой в жизнь, жаждой здоровых и сильных ощущений»¹⁴.

После этого рассказа у Грина появлялись реалистические произведения, но в романтическом творчестве он обрел свой собственный художественный почерк, впоследствии проявляющийся даже в реалистических работах.

В последних, впрочем, Грин практически никогда не обозначал точно время и место действия, оставляя их «за кадром» происходящего. Рассказывал лишь о тех или иных событиях, иногда даже не раскрывая имена героев — так, например, в рассказе «Третий этаж» мы знаем лишь клички персонажей — «Мистер», «Барон» и «Сурок». Таким образом, у писателя встречаются тексты, в отношении которых сложно определить, с каким из миров (реальным или вымышленным) связан тот или иной рассказ. В большей степени это относится, разумеется, к написанному в 1914—1916 годы.

В.Е. Ковский отмечает: «В произведениях Грина мир предстает перед нами "странным, закутанным в цветной туман". Изменяется лишь степень приближения к реальной действительности, подчас просвечивающей сквозь сюжетную канву, а подчас подмененной абсолютным правдоподобием вымысла»¹⁵. Нельзя не привести здесь очень верное и точное замечание К. Фриу: «Реалистическое видение Грина тонко комбинируется с фантастикой, на которую постепенно переносится центр тяжести...»¹⁶.

Кроме того, Грин «переносит» в свою Страну отражения реальности: так в «Трагедии плоскогорья Суан» появляется Блюм, «олицетворение всего скотского, что есть в человеке»¹⁷, и, в противовес ему, Тинг, «сын леса» (I, 429), чье имя звучит, словно звон меди. Грин прописывает отличия между героями особенно тщательно, показывая тем самым Блюма и его характер как можно более полно. Писатель делает это с одной определенной целью: «понять зло, заглянуть ему в глаза»¹⁸. Это подтверждается словами Тинга в конце рассказа: «Я хочу понять. И когда пойму, буду спокоен, весел и тверд, как раньше» (I, 449). Это и было своеобразным творческим методом Грина: он рассматривал какое-либо явление, «извлекая его из области привычных бытовых ассоциаций»¹⁹.

Возможно, именно поэтому многие авторы отмечают «реализм романтика Грина». Сандлер объяснял это так: «Дело не только в том, что Грин до конца жизни не переставал писать рассказы, "действие которых происходит в России", а в том, что в сущности глубоко реалистическим остался его метод анализа жизни. Условна страна Грина как географическое понятие, но не условна ее фауна и флора, а главное — люди в ней живущие»²⁰. Уникальная способность писателя заключалась в умении «синтезировать элементы буржуазной действительности так, чтобы они представали в эстетическом воплощении не просто "как в жизни", но как сама жизнь»²¹.

На фон этого совсем не удивительно, что Грину непросто давались публикации рассказов. В 1914 году Грин писал В.С. Миролюбову, редактору «Нового журнала для всех», где он печатал свои рассказы: «Мне трудно. Нехотя, против воли, признают меня российские журналы и критики; чужд я им, странен и непривычен...»²².

«Странен и непривычен был Грин в обычном кругу писателей-реалистов, бытовиков, как их тогда называли. Чужим он был среди символистов, акмеистов, футуристов...» (Вихров, I, 18), — подчеркивает Вихров «инородность» писателя, а поэт В.М. Саянов так характеризует Грина: «сказочник странный» (Вихров, I, 15).

Тем не менее, в 1913 году было выпущено первое трехтомное собрание сочинений писателя, имевшее большой успех. 1914—1915 годы ознаменовались предреволюционной обстановкой в стране и Первой мировой войной. На все события, происходящие вокруг него, Грин остро реагировал: отрицание войны отразилось в рассказах "Волчок" и "Баталист Шуан"; восстание — в "Зурбаганском стрелке", а борьба партий — в "Возвращенном аде"²³.

Произошедшую затем революцию Грин переживал очень болезненно (это отображено в произведениях 1918—1919 годов). Как следствие, появилась новая главная тема в произведениях: столкновение свободы и несвободы. Особенно она развернулась в поздних романах «Блистающий мир» (1923), «Джесси и Моргиана» (1929) и «Дорога никуда» (1930).

Важным аспектом творчества писателя в эти годы становится то, что он, словно в противовес окружающей обстановке, «высветляет» свою романтику, находит своего героя: если прежде в его произведениях человек искал счастья для себя, теперь появляются люди, приносящие счастье другим²⁴.

И в это же время появляются первые наброски самого, без сомнения, фантастического произведения, той феерии, которая до сих пор считается, пожалуй, наиболее известной среди творчества писателя: повести «Алые паруса». Она писалась Грином несколько лет и была закончена в черновом варианте в 1920 году. Писатель посвятил ее своей второй жене, Нине Николаевне Грин.

Грину сложно давалось начало этой повести (как, впрочем, и многих других произведений). Сохранились первые наброски; по ним можно увидеть, что сначала действие должно было развиваться в Петрограде; позднее Грин перенес его в свою Страну²⁵.

«Алые паруса» являются не просто сказкой, ведь в основе их лежит важный жизненный постулат; то, что для самого Грина было главным и определяющим: «Я понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками» (III, 69).

К.Г. Паустовский, прочитав это произведение, отзывался так: «Если бы Грин умер, оставив нам только одну свою поэму в прозе "Алые паруса", то и этого было бы довольно, чтобы поставить его в ряды замечательных писателей, тревожащих человеческое сердце призывом к совершенству»²⁶.

Книга «Алые паруса» и первый роман Грина «Блистающий мир» вышли в 1923 году. Тогда же, как раз после получения гонорара за публикацию романа (вышедшего в журнале «Красная Нива»), Александр Грин отправился в Крым. Путешествие было, по всей видимости, успешным, потому что по его итогам Грины приняли решение переехать в Крым навсегда.

И в 1924 году Грин с женой Ниной Николаевной (а также ее матерью) оказались в Феодосии. Именно этот переезд открыл для писателя новые страницы творчества. «В этом поступке Грина, — писал К.Г. Паустовский, — отразился верный инстинкт писателя: приморская жизнь была той реальной питательной средой, которая давала ему возможность выдумывать свои рассказы»²⁷.

Грин быстро прижился в Феодосии, почувствовал себя своим в этом шумном портовом городе, который окружало море. Оно всегда оказывало на его творчество огромное влияние, а Феодосия подарила писателю множество встреч с замечательными людьми. Впоследствии многие из этих людей послужили прототипами для его художественных образов. Вообще, реальные события и встречи часто отражались в произведениях писателя, сам он однажды сказал так: «Я — это мои книги»²⁸.

Впервые за много лет у Грина наконец-то появилась возможность работать в уюте и спокойствии, в окружении только близких, приятных ему людей. И это не могло не сказаться на его творчестве. Были написаны романы «Золотая цепь», «Джесси и Моргиана», «Дорога Никуда», «Бегущая по волнам», рассказы «Посидели на берегу», «Возвращение», «Фанданго» и многие, многие другие произведения. В целом, писатель за шесть лет создал четыре романа, две повести, примерно сорок рассказов и новелл.

А главное — именно в эти годы сформировался наиболее полный облик Гринландии. К ней и пришло время обратиться.

Примечания

1. Вихров В.С. Рыцарь мечты // Грин А.С. Собр. соч.: в 6 т. М., 1980. Т. 1. С. 21. Далее ссылки на это издание даются в тексте; римская цифра обозначает номер тома, арабская — номер страницы.

2. Писатели: Автобиографии и портреты современных русских прозаиков / Под ред. В. Лидина. М., 1928. С. 98.

3. Ковский В.Е. Блистающий мир Александра Грина // Грин А.С. Собр. соч.: в 5 т. М., 1991. Т. 1. С. 17.

4. Там же. С. 18.

5. Варламова Л.М. Музей Грина. Феодосия. Старый Крым. Путешествие в страну Гринландию. Симферополь, 2005. С. 22.

6. Грин А.С. Автобиографическая повесть // Воспоминания об А.С. Грине / Сост. В. Сандлер. Л., 1972. С. 57.

7. Там же. С. 68.

8. Воспоминания об А.С. Грине. С. 434.

9. Там же. С. 435.

10. Калицкая В.П. Моя жизнь с Александром Грином: Воспоминания. Письма. Феодосия; М., 2010. С. 27.

11. Там же. С. 127.

12. Варламова Л.М. Музей Грина... С. 37.

13. Цит. по: Варламова Л.М. Музей Грина... С. 37.

14. Там же.

15. Ковский В.Е. Романтический мир Александра Грина. С. 182.

16. Цит. по: Ковский В.Е. Романтический мир Александра Грина. С. 186.

17. Варламов А.Н. Александр Грин. М., 2005. С. 103.

18. Там же.

19. Саидова М.Е. Метафоричность романтических новелл А. Грина // Статьи по филологии. Сб. научных работ аспирантов фак-та. рус. яз. и лит. Тадж. ун-та. Душанбе, 1972. Вып. 3. С. 59.

20. Воспоминания об А.С. Грине. С. 6.

21. Кобзев Н.А. Некоторые особенности творческого метода А. Грина // Вопросы русской литературы. 1969. Вып. 3. С. 44.

22. Цит. по кн.: Тарасенко Н.Ф. Дом Грина: Краеведческий очерк. Симферополь, 1979. С. 45.

23. См.: Варламова Л.М. Музей Грина... С. 44.

24. Там же. С. 47.

25. Там же. С. 52.

26. Паустовский К.Г. Александр Грин // Собр. соч.: в 6 т. М., 1957. Т. 2. С. 487—699.

27. Паустовский К.Г. Жизнь Александра Грина // Там же. Т. 5. С. 567.

28. Тарасенко Н.Ф. Дом Грина. С. 25.